Тю. А им не дадут рулить-то. Их делают специально, как биомассу/протоплазму, которой как раз удобно рулить. А рулевыми к тому времени будут специально привезенные/внедренные/выращенные управленцы. Знаешь, где их производят?)))

А почему ты уверена, что все это вообще будет??? Этой самой биомассе надо только жрать, трахаться и испражняться... А, ну еще сэлфи сделать и я ящик позырить))) Учить их не надо будет, вон, в Америке особо не учат - и все довольны. Лечить - а накой? Никто ж не заметит, что кто-либо помер))) Жрать они будут гамбургеры - а это поточный конвейер, ума не надо, один раз наладил - и все зашибись. А домА... Оспидя, да у нас всегда домА падали, при любой власти. И будут падать.
Дивная картинка, чё.

Что поменялось? А где бы ты хотела, чтоб поменялось? Если в масштабах земного шара - то мне глубоко пофиг что-то менять. А если в моей личной жисти - много чего. Десять лет назад у меня не было интернета, шесть лет назад у меня не было вот этого форума, не было, пардон муа, людей, с которыми интересно и приятно хотя бы и потрындеть о пустяках. Которые видят и понимают. Хотя бы. Ящетаю, что в масштабах отдельно взятой меня - это ОЧЕНЬ много.

ascent
Кто нормальные? Участники раскопок? Так их никто ни в чем и не обвиняет...
А биомасса вон под моим окном бухает регулярно. И бутылки из-под пива не в СВОЙ палисадник швыряет, заметьте, а в МОЙ!))) Чтоб, значица, мне убирать-то... И им не нагибаться, и меня лишний раз напрячь - пустячок, а приятсвенно. И эта же самая протоплазма, ужравшись и забыв дома ключи от подъезда, стучит в мое окно в полпервого ночи, чтоб я им дверь в подъезд открыла. И пофиг, что всех разбудили - им нады!

М.Веллер― Итак, день добрый! Воскресенье, 17-06, 40 секунд. «Подумать только…». Михаил Веллер. Сетевизору не удастся транслировать эту программу, к сожалению, потому что ведется она из Санкт-Петербурга, из гостиницы Гельвеция, где сейчас я сижу и ставлю эпиграф к передаче. Я очень люблю ставить эпиграфы с какого-то времени и цитировать что ни попадя: «Время было пришпорено, и оно понеслось вскачь, стуча золотыми подковами по черепам дураков» — вот это Алексей Толстой. Мой любимый «Гиперболоид инженера Гарина» — чудная детская и не совсем детская книжка, образец чистого, четкого стиля.
Итак, за последнюю неделю то, что произошло, это нечто совершенно редкостное. Это горе для людей и пир исключительно для журналистов, поставляющих информацию. Вот сейчас не кончились волнения в Армении, которые намеревались стать государственным переворотом с отстранением президента и сменой правительства. Вот только все и говорят, что Турция – суток не прошло – что там произошло с Турцией, Эрдоган…, кто стоял, кроме военных за этим переворотом, или военных и самих хватило? И в Ницце-то совсем недавно, только что была эта трагедия. И слушайте, прошло чуть больше недели с расстрела полицейских в Далласе – так это отошло уже куда-то в сторону.

Ну, у нас сегодня имеется, кроме прочего своя личная, отечественная напасть. Это нашу олимпийскую сборную пытаются в полном составе отстранить от участия в этих Олимпийских играх, которые и начнутся-то уж вот-вот, понимаете, они начнутся в чудесной стране Бразилии.
То, что произошло в Ницце, оно совершенно характерно, совершенно ожидаемо.
Вопрос: это что это такое произошло? Это, действительно, все несчастья идут полосой, или что, или как? И вот, вы знаете, здесь есть смысл немного поразмыслить о связи всего. Люди всегда подозревали с тех древнейших времен, о которых мы имеем хотя бы смутное представление, что все на свете взаимосвязано. Люди пытались уловить связь своего тотема, с ними, с людьми из этого рода или этого племени со всем происходящим. Люди пытались в погоде, в каких-то движениях животных, в полете птиц прочесть, что должно быть. Это были наивные попытки, но мысль была верная. Они пытались уловить корреляцию независимых событий с тем, что предстоит им, людям.

И недаром, когда Красс споткнулся на переправе, отправляясь на свою войну в Парфию, то, понимаете, офицеры оледенели от ужаса, ибо это был недобрый знак. Это Цезарь мог, упав при высадке на африканский берег, закричать: «Африка, ты моя! Я держу тебя в руках!» Он был Цезарь, он был такой один. Для Красса это кончилось плохо. Богатейший человек Рима, отличавшийся необыкновенной важностью, но вместе с тем и мужеством, кончил тем, что в отрубленную голову в рот ему влили расплавленного золота, чтобы он им наконец насытился.

Так вот, об этой связи. В те далекие времена, когда в Советском Союзе была цензура, был спецхран, было очень трудно прочитать чтобы то ни было, вдруг какие-то сведения выскакивали из журналов типа «Наука и жизнь» или «Химия и жизнь». И вдруг оказалось, что годовые кольца на срезах пней шире в те года, когда были некие социальные катаклизмы. Почему это, люди, понимаете, тогда объяснить не могли. Или в другом журнале читаешь, что в бразильской сельве лишком большое количество несчастных случаев, на порядок превышающее то, которое должно было быть по теории вероятности.

Это было в те годы, когда знаменитое программная, главная шедевральная книга Гумилева «Этногенез и биосфера Земли» еще не существовала в природе. А перепечатанная в пяти экземплярах – пятый слепой – несколько раз его докторская диссертация, которая лежит в основе этой книги, она просто ходила по рукам, но по рукам нескольких сотен человек. Я в них тогда не входил. Вернадского Владимира Иванович издавали очень мало. Чижевский. Какой Чижевский? Чижевского узнали только в 90-х, того самого Чижевского, который построил ясный цикл, увязывающий годы солнечной активности с годами социальных буйств, с годами революций и катаклизмов, которые переживало человечество. А далее вдруг оказалось очень интересно: как только начинаешь что-то тянуть, все лыка выстраиваются в одну строку.

Вы понимаете, Первая мировая война, просто великая война, в России она называлась долго Отечественная война или Великая Отечественная война – называлась она тогда в Российской империи. На ней погибло до 10 миллионов человек солдат и офицеров и до 12 миллионов человек гражданского населения – 22 миллиона. Она еще не кончилась, когда разразилась чудовищная пандемия гриппа, того самого, который называется испанкой. Этим гриппом переболело треть населения Земли. 550 миллионов человек и сколько жертв, точно никто не знает, потому что не все страны были такие развитые, как европейские и не везде можно было учесть эти потери. Но называется цифра от 50 до 100 миллионов погибших от испанки за полтора года – 18-й, 19-й год. Вы понимаете, даже 50 миллионов нижний порог – это в два с лишним раза больше того, чем погибло за великую войну.

Почему оно вместе? Вот, потому что вместе в природе всё. Потому что климат… Потому что – что там происходит со звездами? Потому что разнообразные годовые циклы и колебания солнечной активности, эти 11-летние, 12-летние циклы – всё это взаимосвязано. И вот, кажется, сейчас мы попали в очередную такую полосу.

О теракте в Ницце говорилось уже много всего, и то, что стало известно сегодня. Он, оказывается, послал — этот террорист — фамилию которого, имя которого я не хочу лишний раз произносить: нечего, понимаете, пытаться раздуть славу тех, кого вообще не должно было быть на свете – не то 100, не то 110 тысяч евро он выслал своим родным. Так где он их взял? Он был не вовсе нищий человек. Он их ограбил, или их ему кто-нибудь подарил? Или ему дали за его теракт?

И, понимаете, то, что произошло в Ницце, оно совершенно характерно, совершенно ожидаемо. Об этом говорили. И когда говорят, ну как с этим бороться?.. Слушайте, он был тунисец по рождению, и он имел французское гражданство. Это называется, он был француз. Да не был он, разумеется, француз. Видите ли, собственно, любому человеку можно выписать паспорт любой страны и дать ему права голосовать и получать разнообразные социальные льготы. От этого он не станет ни французом, ни англичанином, ни китайцем, ни австралийцем. В основном он чаще всего, если он приехал, вошел из иной цивилизации, останется тем, чем он был, потому что эта приписка к гражданству сугубо формальна. Он не идентифицировал себя по гражданству. Его доминантной самоидентификацией была принадлежность к исламу, однако, и никак иначе. А то, что он поселился во Франции – а мог бы в Италии или в Германии. О таких случаях мы уже говорили.

Теперь вспомним сначала, что судить надо не по словам — а по делам, не по намерениям — а по результатам. То есть представим себе, что человек говорит, а при этом посмотрим, что он делает. Он говорит тебе самое хорошее, а потом тебя грабит. Или говорит тебе все самое ужасное, а потом спасает тебе жизнь. Все-таки истина в том, что он спас жизнь.

И, вы знаете, самый, наверное, такой пример наглядный, всем известный – это любовные ссоры, когда девушка говорит мужчине, как она его ненавидит, как она с ним никогда не будет, какой он урод, идиот, и прочее, а потом вдруг следует интимная сцена. Теперь представим себе человека, который не понимает не только языка, на котором сделан этот фильм, но и я зыка жестов. Ну вот как-то он прибыл из другой ситуации, он не понимает этот язык жестов. Он видит, что есть какие-то жесты, он слышит, что есть какие-то звуки, а потом они оказываются в койке. Но, следовательно, к тому дело и шло.

Так вот, что касается слов и что касается дел. Представим себе, что явился некий обитатель Марса. Может быть, он не зеленый с шестью руками, может быть, он марсианин по Брэдбери. Вот он наблюдает, может быть, в оптический прибор, а, может быть, как-то иначе, то, что происходит. А звука у него нет, вот аудиоряд не выстроен. И читать он не умеет ни по-французски, ни по-английски, ни по-русски, но он видит, что происходит.

Что же он видит? Что в течение десятилетий людей, которые приезжают из стран, где иначе молятся, где иначе себя ведут, иначе живут друг с другом, иначе построены семьи, приезжает все больше людей. Эти люди ведут себя достаточно агрессивно. А те, которые жили на этом месте раньше, позволяют им больше, чем позволяют своим. То есть, если вот те, которые приехали — в нашем случае исламские мигранты – бьют местное население, чаще всего их нельзя найти. Но, если свои бьют приезжих, то против них принимаются суровые репрессивные меры.

Я повторяю: допустим, не произносилось никаких слов, нет никаких теорий и никаких социальных учений. Тогда мы видим исключительно экспансию крайне агрессивного, нетерпимого этноса, который подчиняет все себе, желая в минимальной степени считаться с окружающими. Вот это факт. Все остальное – это вербальное оформление.

Опять же очень удобный пример, что касается так называемого нового изобразительного искусства. Когда ты читаешь книгу по теории современного искусства, ты можешь восхищаться глубиной и тонкостью мысли, свежестью взгляда, оригинальностью подхода – как это все здорово – потом ты отбрасываешь это в сторону и видишь, что одна картина – это, предположим, Рембрандт, который «Автопортрет», а другая картина – это мазня, которую любой может намалевать малярной кистью в течение 10 секунд. То есть мы понимаем, что теория теорией, но, глядя со стороны, марсианин наблюдает совершеннейшую дегенерацию и деградацию изобразительного искусства. Или делают то, что делали раньше и продают за хорошие деньги, или делают то, на что стыдно смотреть.

Заметьте, это в большой мере относится в архитектуре. Если ты, не зная о поступательном развитии архитектуры, человечества, движения прогресса, смотришь на постройки – заходишь, смотришь, как они сделаны сто лет назад и сегодня – ты замечаешь, что они до чрезвычайности примитивны по форме. Это чаще всего некие параллелепипеды, некие шестигранники, которые совершенно однообразно – не едино, а однообразно – выглядят, чрезвычайно скучно, и окна у них у всех одинаковые. Ну, и никаких там узоров, лепнины и прочего. Ну, вы что! Это позавчерашний день. Это можно идти по Петербургу – и каждый дом имеет свое лицо, и тебе приятно на него смотреть. Потом едешь в спальный район, ну, и в общем, нечего там делать, кроме как, слава Богу, если есть отдельная квартира и можно там жить, но в общем и целом, что называется, глаза бы не глядели.

А что случилось, где прогресс? Почему в старые время строили здания так, что там была естественная вентиляция, что в жару там шел прохладный ветерок из одной щели в другую, которые специально были предусмотрены, что там было прохладно в жару, тепло зимой, понимаете, насколько можно. А теперь кондиционеры, которые должны все это дело забить и нивелировать.

Вот издательство, в котором я издаю, живет сейчас в Москва-Сити в одном из этих небоскребов. Это выглядит красиво только в кино или издали, если смотреть издали снаружи, лучше из проезжающего автомобиля. Это огромные залы, где отвратительный микроклимат, где стеклами от пола до потолка затянуты все стены, где нет никакого своего собственного обжитого замкнутого пространства…

Это я все к тому, что социальный аспект современного этапа человечестве, цивилизованного европейского идущего – этот социальный аспект, он виден в аспекте эстетическом и много, понимаете, в чем еще. Этот социальный аспект, он… как это сказать? – то есть гром-то уже грянул, и мужик, кажется, поднимает руку, чтобы начать креститься.

То есть, видите, мы теперь привыкли не вспоминать, не думать, забывать и чаще смеяться над фразой Ленина, но совершенно не оригинальной, совершенно простой, совершенно естественной: «Революция только тогда чего-нибудь стоит, если она может защитить себя». Почему это относится только к революции? Любое государство, любая страна чего-то стоит только тогда, когда она в состоянии защитить себя. Но, если много сильных дают бить себя малому количеству слабых, то, видимо, у них что-то перемкнуло в мозгах, какие бы теории они не выводили.

Послушайте, вот существует под Ниццей… окраина Ниццы — об этом писали тысячу раз! — такой вот район, такое гетто мигрантское мусульманское, куда правительство боится соваться… Послушайте, а почему, собственно? Потому что законы таковы, что, если полицейский непропорционально применит силу, то он же будет очень сильно страдать. А, если он туда зайдет, его могут совершенно спокойно зарезать и по тому скажут, что не нашли, понимаете преступника. Вопрос: А оно полицейскому нужно? И когда французский полицейский публично, стоя в строю, отказывается пожимать руку президенту Франции, вы знаете, для этого нужно немалое мужество. Вот все, кто служит в каких бы то ни было силовых ведомствах, может себе представить, как рядом проходит глава государства, он тебе протягивает руку, а ты ему в ответ руки не протягиваешь. Это называется, достали.

Почему же такие законы? Потому что маятник качнулся в эту сторону. Здесь сколько уже сказано: Мы не знаем причин терроризма, но дело не в том, что… ислам мирная религия… Согласен, мирная религия. Все религии в основе своей хорошие.

Теперь смотрите, вот есть вода. Это вода — H₂O, жидкость, которая совершенно необходимая, которую можно пить, мыться и так далее. Вот эта вода, предположим, заражена какими-то бактериями или чем-то еще. То есть бактерий там, если взять объемное или весовое соотношение, ничтожнейшая доля процента. Но пить ее или пользоваться больше не надо. Потому что вода, она для них своего рода питательная среда и среда обитания.

Вот такие вот гетто совершенно естественно – это питательная среда и среда обитания тех самых террористов, и, заметьте, это старинный вопрос, когда спрашивают – впервые я это читал еще в книге Игоря Семеновича Кона в 60-е годы, эта книга у нас ходила по рукам: «Социология личности» 66-го года, да она была одна такая… Если есть какие-то люди, скажем, американцы, и вот один американец украл что-то у другого — скажут: украл вор, а украл индеец — скажут: украл индеец, хотя это тоже вор.

В чем тут дело? Дело тут в том, что если один, условно говоря, американец, изнасилует, условно говоря, американку, это насильник – его никто не будет покрывать. То есть, может быть, его покроет родная мать, потому что мать и дитя – это предмет отдельный. Может быть, ему поможет скрыться куда-нибудь верный, надежный, хороший друг, который скажет: «Что ты, вообще, какого лешего? Черт, дьявол!» — и так далее. Но все прочие нормальные люди сделают все, чтобы он понес заслуженную кару.

А когда мы смотрим и слушаем то, что происходило в Кельне в ту самую достославную ночь… ребята, вот все мигранты толпой не вышли на площадь и не сказали: «Вот их было 150 человек. Я его знаю. Мы вам все расскажем, и пусть они сидят». Ни фига подобного! Ответы в интервью: «Да они сами так одеты так пахнут, и поэтому я не осуждаю, когда братья берут их силой…». Волк тамбовский тебе брат. Ни в ту страну ты заехал! Твое счастье покуда.

Так вот, здесь имеется огромная солидарность – солидарность идеологическая, ментальная, религиозная, и здесь речь идет о всей общине, вот какая история. Несколько человек вышли потом на площадь с плакатиками «Простите нас». Несколько, но отнюдь, допустим, не тысяча, которая там когда-то была.

Так вот, если говорить о причинах терроризма, потому что бороться надо с причинами, а с причинами категорически отказываются бороться… Вот вы знаете, из того, что известно сейчас, Рамзан Кадыров, как сказали бы раньше, неоднозначный человек. То есть все примерно представляют его биографию, все примерно представляют его жизнь и его взгляды. Но вот относительно борьбы с терроризмом взгляды у него простые, ясные, жестокие и эффективные, потому что иначе это не давиться. Он побывал на обеих сторонах, он хорошо знает предмет беседы и предмет дела.

Так вот, что касается причин. С причинами надо, естественно, бороться, а не со следствиями. Причина первая: Европа дошла до такой стадии развития, что с вершины тропа идет вниз. С этим бороться очень тяжело.

Причина другая — это необыкновенная слабость и трусость по отношению к террористам. Инструкции не должны быть, что «выполняйте любые требования террориста, и тогда повышаются ваши шансы остаться в живых». Инструкции должны быть: «Уничтожайте, заметив в любом месте, любыми способами, грызите зубами, потому что тогда у вас появляется шанс выжить, а если не у вас, то у ваших соседей. Иначе вас перестреляют или перережут всех».

Так называемые европейские ценности, по сути дела, это реакция на Вторую мировую войну. Эта реакция зашла за такие пределы, что обратилась уже в свою противоположность, потому что человек, который перестает быть человеком, в принципе, к нему применит только язык силы и никакой больше, и ни о каком пропорциональном или непропорционально отношении здесь речи быть не может. И кроме того – это очень важно – только в последнюю треть века у представителей иных цивилизаций появилась возможность, они почуяли запах возможности захватить и подчинить себе Запад и его богатства, потому что Запад оказался безоружен перед силой, жестокостью, агрессией, коварством, причем принципиально безоружен.

И вот, поскольку людям светит скрутить Запад в бараний рог, они предпринимают эти попытки. Если бы им не светило, они бы не предпринимали этих попыток. Только и всего. Я часто привожу в пример судьбу Махатмы Ганди, безусловно, достойнейшего, благороднейшего человека, гуманиста и патриота, который был душой и лидером этой мирной революции непротивления. И в результаты колонизаторы, англичане ушли из Индии. Что там было на самом деле, мы договорим после перерыва.
Так вот, прошу прощения за самоповторы, но на сто лет во времена Сипайского восстания в Индии Махатму Ганди пришиб бы прикладом первый проходивший английский солдат и никогда бы не вспомнили этого мелкого инцидента. Англичане уходили из Индии, потому что согласно Атлантической хартии, подписанной в 1941 году Черчиллем и Рузвельтом, вся территория Британской империи становилась зоной свободной торговли для американских товаров. А это означает, что колонии для Британии стали убыточными. И Индия, бывшая золотой – идиотское сравнение – главной жемчужиной, великой, прекрасной, сверкающей, во всей Британской короне – Индия стала убыточной, только и всего.

Так что во время этого не означает вследствие этого. Что касается Махатмы Ганди.

Как был решен не так много лет назад вопрос бесконтрольного высочайшего бандитизма в фавелах Рио-де-Жанейро. В один прекрасный день без малейшего предупреждения туда вошла военная техника, включая бронетехника, и открывали огонь на поражение без предупреждения по любому, кто пытался оказывать малейшее сопротивление. Всё. С тех пор там тихо. Какой ужас! Какое непропорциональное применение силы! Хотя, если не применять, то народу там бы погибло во много раз больше и продолжало гибнуть сейчас.

Кроме того демографический фактор, конечно, работает. Когда был избыток молодых, непристроенных мужчин, всегда начиналась экспансия хоть во времена великих географических открытий в христианской Европе, хоть у ислама сейчас. Потому что от всех мужчин доля тех, кому 15-29 лет составляет в Сирии – 31% (самый высокий); Палестина, Афганистан, Ирак – около 30%. Для сравнения: Германия 17%, считая турок и всех мигрантов на свете, то есть реально порядка 14-15, и во Франции – то же самое. Это чисто смягченная статистика.

Вот что происходит. Причина исключительно в том, что категорически отказываются применять адекватные меры; категорически отказываются называть кошку кошкой; категорически отказываются перестать лгать, называют ложь политкорректностью. Хотя, если человеку лгать, что под ногами лестница, а под ногами яма, он туда неизбежно рушится. Вот это проходит с этой самой политкорректностью. Лень просто приводить примеры про то, что делается в Скандинавии, про посаженную кубинскую сборную за изнасилование групповое в Финляндии и прочее.

Если взять тот же самый Даллас. Вот выходят люди афроамериканцы на площади, на улицы, загораживают шоссе с плакатами: «Жизни черных тоже имеют значение». Простите великодушно, они чего хотят? То есть уже несколько десятилетий работает и в Европе и в Штатах так называемая «позитивная дискриминация», то есть чернокожий будет принят при равных баллах в учебное заведение впереди, простите, бледнокожего. На работу его примут в первую очередь, пособие ему дадут в первую очередь. Если белый организовывает фирму и там работают сто человек и там нет черных, ему скажут: «Ты чего расист? Нет, простите великодушно, ты должен принять столько-то черных, а никак иначе».

В плоть до анекдота, который произошел с последним «Оскаром», когда очаровательная дама, опять же афроамериканка сказала: «А что это такое – беленький «Оскар», почему нет ни одного черного?» Она не сказала, почему там нет конкретного актера, почему там нет Вупи Голдберг, почему там нет Эдди Мерфи – ну, им не за что было давать в этом году – я к примеру. Почему там нет такого-то. Нет – почем там нет черного как такового? Черный расизм идет абсолютно в полный рост. То есть у них есть все, и тем не менее трудно найти сегодня статистику по этносам, по расам преступлений хоть в Европе, хоть в Штатах. А еще 20 с небольшим лет назад это было возможно. Но в общем и целом 12% населения Штатов афроамериканцев и 50% они составляют заключенных во всех тюрьмах. При это 94% афроамериканцев гибнут от рук афроамериканцев же.

Заметьте, афроамериканцы совершают 58% всех убийств в США. Заметьте, там латиносы тоже живут, они тоже горячие ребята. То есть за все последние годы в год белых убивается черными в 18 раз больше, чем наоборот. Вопрос, чьи жизни тоже имеют значение? 90% расовых преступлений – преступлений ненависти одних против других совершают черные против белых, а не наоборот. Все это данные, раскопанные журналистами, все это ссылки на официальные источники. То есть, на самом деле, нужно перестать лгать и сказать, что «ребята, вы склонны к агрессии, вы норовите решать все вопросы силовым образом, вы совершенно не желаете по-человечески себя вести, вы не хотите подчиняться полиции, вы хватаетесь за оружие, вы вопите: «Ну, попробуй, сделай со мной что-нибудь!» Да что это такое? Вам все уже дано. Вот поэтому они выходят на улицы.

Если бы говорилась правда и делалось по правде, то это всё, что требуется. Закон один для всех, правила одни для всех и отношение одно для всех. И никакой позитивной дискриминации, ни позитивной, ни негативной. Дурак – отойди в сторону. Не умеешь работать – отойди в сторону. Вот, понимаете, и вся история с черным вопросом. И должны, безусловно, тяжело наказываться попытки сделать наоборот.

Люди, которые говорят то, что говорю сейчас я, считаются правыми радикалами. Что значит, ко всем равное отношение! Что значит, закон один для всех! Что это за национализм! Мне нравится такой национализм.

Теперь мы можем перейти все-таки к нашим собственным, отечественным делам, потому что то, что происходит с Олимпиадой, все это разрешиться, так или иначе, в ближайшее время, но как разрешиться, трудно сказать. Там и Штаты, Германия, Швейцария, и так далее, и все они против, и еще там какие-то десятки групп спортсменов…

Понимаете, в чем дело. Мы совершили — мы – это кто ж такие мы? Россия, я имею в виду, государство российское – очень тяжелую сложную, с далеко идущими последствиями вещь в феврале-марте 2014 года, когда мы говорили, что нет никаких российских военнослужащих в Крыму, а есть просто «вежливые люди» и писали песни и гимны «вежливым людям», а потом устами президента признали, что все-таки там были наши военнослужащие. Это означает: репутация кончилось, доверие кончилось – ничему не верят. Можно только проверять, доказывать то или другое, но верить на слово больше невозможно.

Разумеется, у нас с вами нет никакой информации, употребляли ли российские спортсмены допинг в организованном, командном, приказном порядке; руководил ли этим Комитет по спорту; были ли примешаны к этому спецслужбы. Нас там не было. Мы можем знать только одну точку зрения, что это так и другую точку зрения – нашу – что нет, это категорически не так. Это все понятно. Горе в том, что это может правдой, может быть неправдой, потому что слова официальных российских структур сегодня никем ни на сколько не могут быть приняты на веру. Ну, что же можно сделать? Сами себе создали, понимаете, такую репутацию.

Что касается здесь всех историй с допингом. Задаются вопросы, уж простите, что я не могу ответить конкретно, лично, называть даже ник… Вопросы по поборам ЖКХ, вопросы по «закону Яровой», вопросы по о квартирах, наследовании, что если несколько родственников, то нельзя, и так далее. Условия сегодня таковы, распределение бюджетных секторов сегодня таково, что только на патриотизме, только на личном авторитете, на авторитете президента, только на том, что «проклятая Америка опять затевают интригу» — только на этом и может народ сохранять какое-то единство. И тогда, получается, что этот своего рода допинг – это главная скрепа. Если с него слезть, то развалится страна, потому что больше скреп почти что и нет.

И хотя народ вроде бы и слышал, что у чиновников есть виллы, состояния и семьи в той же Америке, в Майями, Калифорнии, Нью-Йорке – ну, вроде бы есть, но все равно Америка — наш враг. Потому что мнение народа в смысле толпы — это как понимание ребенка или как понимание пьяного, то есть отдельные факты известны, но причинно-следственных связей не возникает и хоть ты тресни. Поэтому, конечно, у нас плохо, понимаете, с верой в то, что все будет ладно.

И что касается сейчас еще этих чудовищных законов, когда должны в несколько раз вырасти все тарифы связи, знаете, ощущение такое, что власть, которая, по сути, уже давно сунула голову в петлю, назад пути нет, уже влезла на табуретку и из жадности продолжает пилить ножки у этой табуретки. Очень бы хотелось, чтобы все это как-то мирно и хорошо кончилось, но очень трудно, но очень трудно вызывать в себе веру в хороший и мирный конец.

Пару дней назад гуляю я тихо по городу. Летний отпуск. Никого не трогаю. Передо мной идут двое мужиков лет так примерно по 40 с нормальными мордами работяг, с нормальными выражениями, такие, довольное крепкие, но никакие там не супермены и говорят они о каких-то своих заплатах, рыбалке… Но примечательные только в одном: они одеты в комбезы, на спинах у них написано «ОМОН», а пониже надписи «ОМОН» у них тихо висят автоматы, и они себе идут. Это что-то не в порядке, когда омоновские автоматчики, мирно обсуждая свои проблемы, спокойно ходят по улицам, где нет никакого вроде чрезвычайного положения.

Это все о том же самом стадионе, олимпийском объекте, с которым должны решить, разобраться с очередным генподрядчиком. А то власти Санкт-Петербурга не знают, кто генподрядчик. А то фирма оказалась генподрядчиком без согласования с властями Санкт-Петербурга. А то коррупция в одном отдельно взятом за шиворот городе искоренена на сто процентов. Не говорится только об одном: взяли за шиворот, заставили работягам за два месяца заплатить зарплату. Может быть, это информация прошла, и тогда это очень хорошо Я вот как-то должен поблагодарить всех, кто разрешил это недоразумение. Но пока до меня не доходила информация, что работягам все-таки за два месяца выдали зарплату.

Вопросы есть совершенно удивительные типа: «Вот, что вы скажете про переворот в Турции?» Вы знаете, ничего нового не скажу, разумеется, про переворот в Турции. Чрезвычайно интересно и обзорно, панорамно точка зрения, высказанная Латыниной вчера. И тут же в вопросе идет: «Как вы думаете, а у нас возможен такой переворот, как Турции – военный?» Я думаю, что в любой стране, где есть армия, теоретически возможен переворот, потому что армия – это основная силовая структура. Если вдруг она направит свои штыки внутрь, к чему призывал Владимир Ильич Ленин во время Первой мировой войны. Таким образом, армейское начальство должно сдерживаться определенными противовесами, чтобы вдруг кому не пришло голову всяких безумных мыслей ненужное количество. Да, безусловно. Потому что, с точки зрения власти, властного аппарата государства, главное, что должно быть – это даже не отражение внешней агрессии, если на тебя явно никто не собирается сейчас напасть. Это сделать так, чтобы именно армия не устроила государственный переворот и не взяла власть сама.

В некоторых государствах это происходит регулярно. Это не только Турция, это Латинская Америка обожает военные перевороты. Ну, темперамент у них такой. Эти креолы, это индейская кровь, это африканская кровь, это отчасти латинская, испанская кровь. И вот это все вместе дает такую гремучую смесь, что там просто люди относятся к военным не так, как ко всем остальным. Как писал совсем другой писатель: «Хотя солдат Пруссии бывал бит палкой, но население Пруссии было приучено к мысли, что идеал человека – это солдат». Там у людей в голове очень просто: «И отныне называйте меня полковник Буэндиа, — сказал Аурелиано». Вот так там становятся полковниками.

Но, что касается у нас… Вы знаете, жил-был генерал Рохлин. Если полезть в интернет, если верить тому, что там есть – ну, там сопоставить разные материалы – то получается генерал Рохлин, боевой генерал, пользующийся в армии авторитетом у подчиненных, уважением у сослуживцев, готовил нечто вроде военного переворота, разумеется, для блага государства, которое разворовывалось на глазах. Но потом жена как-то с непонятной целью и непонятным образом застрелила генерала Рохлина. А потом нашли три обгоревших трупа рядом в лесополосе, куда там гастарбайтеры каждый день ходили закусывать и, соответственно, наоборот. Ну, темная история. Ну, жена признала — отсидела, с чистой совестью вышла на свободу.

Нет совершенно никаких сомнений в том, что вертолет с генералом Лебедем упал, потому что это был несчастный случай. Низкая высота, летели вдоль высоковольтной линии, и так далее. Но как-то он с какой-то тоже точки зрения упал, и стало спокойней. А то у генерала Лебедя бывали разные мысли, что «да, Борис Николаевич плохо себя чувствует, в запоях, а почему я не могу быть президентом?» Вот теперь не сможет быть президентом. То есть, если на это будет смотреть марсианин, не вникающий в тонкости, то он, конечно, скажет, что профилактическая работа ведется.

Старейшие компании мира, которые работают до сих пор - ссылка

Да тут всё просто. ))) Благодаря той самой советской власти о своих прапрадедах мы просто вообще ничего не знаем.

А в целом по статье – не согласна я с таким подходом. Опять перегибают палку, только в другую сторону. Если раньше говорили, что жуть какие репрессии и истребление своего народа, то теперь – ничего, мол, особенного, обычные издержки судебного производства. Нет, не обычные, и об этом нужно помнить. Да, они были необходимы, чтобы как-то восстановить порядок в том хаосе, в который погрузилась страна после революции и гражданской войны, и поэтому так многого было ошибок и перегибов. Был бы порядок - ошибок было бы меньше. И день траура в годовщину революций устраивать полезно, ибо именно революции и приводят к чрезмерным репрессиям. И нечего брать пример с англичан и хранцузов, их история более кровавая, чем наша, так что позитивен ли их опыт – ещё вопрос.

А вот с этим благим намерением автора соглашусь. Да только, история учит тому, что она ничему не учит. )))

Сергей Капица: История десяти миллиардов
Последняя статья Капицы

После крушения науки в нашей стране я был вынужден провести год за границей – в Кембридже, где я родился. Там я был прикреплен к Дарвиновскому колледжу; это часть Trinity College, членом которого когда-то был мой отец. Колледж занимается преимущественно заморскими учеными. Мне дали небольшую стипендию, которая меня поддерживала, а жили мы в доме, который построил отец. Именно там, благодаря совершенно необъяснимому стечению обстоятельств, я наткнулся на проблему роста народонаселения.

Я и раньше занимался глобальными проблемами мира и равновесия – тем, что заставило нас изменить точку зрения на войну с появлением абсолютного оружия, которое может разом уничтожить все проблемы, хотя и не способно их решить. Но из всех глобальных проблем на самом деле главная – это число людей, которые живут на Земле. Сколько их, куда их гонят. Это центральная проблема по отношению ко всему остальному, в то же время ее меньше всего решали.

Нельзя сказать, что раньше об этом никто не задумывался. Люди всегда беспокоились о том, сколько их. Платон подсчитывал, сколько семейств должно жить в идеальном городе, и у него получалось около пяти тысяч. Таков был видимый мир для Платона – население полисов Древней Греции исчислялось десятками тысяч человек. Остальной мир был пуст – просто не существовал как реальная арена действий.

Подобная ограниченность интересов, как ни странно, существовала даже пятнадцать лет назад, когда я начинал заниматься проблемой народонаселения. Обсуждать проблемы демографии всего человечества было не принято: как в приличном обществе не говорят о сексе, так в хорошем научном обществе не полагалось говорить о демографии. Мне казалось, что начинать нужно с человечества в целом, но такой предмет нельзя было даже обсуждать. Демография развивалась от меньшего к большему: от города, страны к миру в целом. Была демография Москвы, демография Англии, демография Китая. Как заниматься миром, когда ученые едва справляются с районами одной страны? Чтобы пробиться к центральной проблеме, пришлось преодолеть очень много того, что англичане называют conventional wisdom, то есть общепринятых догм.

Но, конечно, я был в этой области далеко не первым. Великий Леонард Эйлер, работавший в самых разных областях физики и математики, еще в XVIII веке написал главные уравнения демографии, которыми пользуются до сих пор. А среди широкой публики наиболее известно имя другого основоположника демографии – Томаса Мальтуса.

Мальтус был любопытной фигурой. Он окончил богословский факультет, но был очень хорошо математически подготовлен: он занял девятое место в кембриджском конкурсе по математике. Если бы советские марксисты и современные обществоведы знали математику на уровне девятого ранга университета, я бы успокоился и считал, что они достаточно математически оснащены. Я был в кабинете Мальтуса в Кембридже и видел там книги Эйлера с его карандашными пометками – видно, что он полностью владел математическим аппаратом своего времени.

Теория Мальтуса достаточно стройна, но построена на неверных предпосылках. Он предполагал, что численность людей растет экспоненциально (то есть скорость роста тем выше, чем больше людей уже живет на земле, рожает и воспитывает детей), но рост ограничен доступностью ресурсов, например еды.
Экспоненциальный рост до полного истощения ресурсов – это та динамика, которую мы видим у большинства живых существ. Так растут даже микробы в питательном бульоне. Но дело в том, что мы не микробы.

Люди не звери

Аристотель сказал, что главное отличие человека от животного в том, что он хочет знать. Но чтобы заметить, как сильно мы отличаемся от животных, нет нужды залезать к нам в голову: достаточно просто подсчитать, сколько нас. Все твари на Земле от мыши до слона подчиняются зависимости: чем больше масса тела, тем меньше особей. Слонов мало, мышей много. При весе около ста килограммов нас должно быть порядка сотен тысяч. Сейчас в России сто тысяч волков, сто тысяч кабанов. Такие виды существуют в равновесии с природой. А человек в сто тысяч раз более многочислен! При том что биологически мы очень похожи на крупных обезьян, волков или медведей.

В общественных науках мало точных цифр. Пожалуй, население страны – единственное, что безоговорочно известно. Когда я был мальчишкой, меня учили в школе, что на Земле живет два миллиарда человек. Сейчас – семь миллиардов. Такой рост мы пережили на протяжении жизни одного поколения. Мы можем примерно сказать, сколько народу жило во времена рождения Христа – порядка ста миллионов. Палеоантропологи оценивают популяцию людей палеолита примерно в сто тысяч – ровно столько, сколько нам и полагается в соответствии с массой тела. Но с тех пор начался рост: сначала едва заметный, потом все быстрее, в наши дни взрывной. Никогда прежде человечество не росло так стремительно.

Еще до войны шотландский демограф Пол Маккендрик предложил формулу роста человечества. И рост этот оказался не экспоненциальным, а гиперболическим – очень медленным в начале и быстро ускоряющимся в конце. Согласно его формуле, в 2030 году численность человечества должна стремиться к бесконечности, но это явная нелепость: люди биологически не способны нарожать за конечное время бесконечное число детей. Гораздо важнее, что такая формула отлично описывает рост человечества в прошлом. А это значит, что скорость роста всегда была пропорциональна не числу живущих на земле людей, а квадрату этого числа.

Физики и химики знают, что означает такая зависимость: это «реакция второго порядка», где скорость процесса зависит не от числа участников, а от числа взаимодействий между ними. Когда что-то пропорционально «эн-квадрат», это коллективное явление. Такова, например, цепная ядерная реакция в атомной бомбе. Если каждый член сообщества «Сноб» напишет комментарий всем остальным, то общее число комментариев как раз будет пропорционально квадрату числа участников. Квадрат числа людей – число связей между ними, мера сложности системы «человечество». Чем больше сложность, тем быстрее рост.

No man is an island: мы живем и умираем не в одиночку. Мы размножаемся, питаемся, мало отличаясь в этом от животных, но качественное отличие в том, что мы обмениваемся знаниями. Мы передаем их по наследству, мы передаем их горизонтально – в университетах и школах. Поэтому и динамика развития у нас другая. Мы не просто плодимся и размножаемся: у нас происходит прогресс. Этот прогресс довольно трудно измерить численно, но вот, например, производство и потребление энергии может быть неплохим критерием. И данные показывают, что потребление энергии тоже пропорционально квадрату числа людей, то есть потребление энергии каждым человеком тем выше, чем больше население Земли.

Наше развитие заключается в знании – это и есть главный ресурс человечества. Поэтому говорить о том, что наш рост ограничен истощением ресурсов, – это очень грубая постановка вопроса. В отсутствие дисциплинированного мышления появляется очень много всевозможных страшилок. Например, пару десятилетий назад всерьез говорили об истощении запасов серебра, которое используется для изготовления кинопленки: якобы в Индии, в Болливуде, снимается столько фильмов, что скоро все серебро на земле уйдет в эмульсию этих кинолент. Так бы, возможно, и было, но тут изобрели магнитную запись, которая вообще не требует серебра. Такие оценки – плод спекуляций и звонких фраз, которые призваны поразить воображение, – несут лишь пропагандистскую и алармистскую функцию.

Пищи в мире хватит всем – мы детально обсуждали этот вопрос в «Римском клубе», сравнивая пищевые ресурсы Индии и Аргентины. Аргентина по площади на треть меньше Индии, но в Индии в сорок раз больше населения. С другой стороны, Аргентина производит столько продуктов питания, что может прокормить весь мир, а не только Индию, если напряжется как следует. Дело не в недостатке ресурсов, а в их распределении. Кто-то, кажется, шутил, что при социализме в Сахаре будет дефицит песка; это вопрос не количества песка, а его распределения. Неравенство отдельных людей и народов существовало всегда, но по мере ускорения процессов роста неравенство возрастает: уравновешивающие процессы просто не успевают сработать. Это серьезная проблема для современной экономики, но история учит, что в прошлом человечество решало подобные проблемы – неравномерности выравнивались таким образом, чтобы в масштабах человечества общий закон развития оставался неизменным.

Гиперболический закон роста человечества на протяжении истории демонстрировал удивительную стабильность. В средневековой Европе эпидемии чумы уносили в некоторых странах до трех четвертей населения. На кривой роста в этих местах действительно наблюдаются провалы, но уже через столетие численность выходит на прежнюю динамику, как будто ничего и не произошло.

Самое большое потрясение, испытанное человечеством, – Первая и Вторая мировые войны. Если сравнить реальные данные демографии с тем, что предсказывает модель, окажется, что общие потери человечества от двух войн составляют порядка двухсот пятидесяти миллионов – втрое больше любых оценок историков. Население Земли отклонилось от равновесного значения на восемь процентов. Но потом кривая за несколько десятков лет устойчиво выходит на прежнюю траекторию. «Глобальный родитель» оказался устойчивым, несмотря на страшную катастрофу, затронувшую большинство стран мира.

Распалась связь времен

На уроках истории многие школьники недоумевают: почему исторические периоды становятся со временем короче и короче? Верхний палеолит продолжался около миллиона лет, а на всю остальную человеческую историю осталось всего полмиллиона. Средние века – тысяча лет, остается всего пятьсот. От верхнего палеолита до средневековья история, похоже, ускорилась в тысячу раз.

Это явление хорошо известно историкам и философам. Историческая периодизация следует не астрономическому времени, текущему равномерно и независимо от человеческой истории, а собственному времени системы. Собственное же время следует той же зависимости, что и потребление энергии или прирост населения: оно течет тем быстрее, чем выше сложность нашей системы, то есть чем больше людей живет на Земле.

Когда я начинал эту работу, то не предполагал, что из моей модели логически следует периодизация истории от палеолита до наших дней. Если считать, что история измеряется не оборотами Земли вокруг Солнца, а прожитыми человеческими жизнями, укорачивающиеся исторические периоды мгновенно получают объяснение. Палеолит длился миллион лет, но численность наших предков составляла тогда всего около ста тысяч – получается, что общее число живших в палеолите людей составляет около десяти миллиардов. Ровно такое же число людей прошло по земле и за тысячу лет средневековья (численность человечества – несколько сотен миллионов), и за сто двадцать пять лет новейшей истории.

Таким образом, наша демографическая модель нарезает всю историю человечества на одинаковые (не по длительности, а по содержательности) куски, на протяжении каждого из которых жило около десяти миллиардов человек. Самое удивительное, что именно такая периодизация существовала в истории и палеонтологии задолго до появления глобальных демографических моделей. Все же гуманитариям, при всех их проблемах с математикой, нельзя отказать в интуиции.

Сейчас десять миллиардов людей проходят по земле всего за полстолетия. Это значит, что «историческая эпоха» сжалась до одного поколения. Не замечать этого уже невозможно. Сегодняшние подростки не понимают, о чем это пела тридцать лет назад Алла Пугачева: «…и переждать не сможешь ты трех человек у автомата» – какого автомата? Зачем ждать? Сталин, Ленин, Бонапарт, Навуходоносор – для них это то, что в грамматике называется «плюсквамперфект» – давно прошедшее время. Сейчас модно сетовать на разрыв связи поколений, на умирание традиций – но, возможно, это естественное следствие ускорения истории. Если каждое поколение живет в собственной эпохе, наследие предыдущих эпох ему может просто не пригодиться.

Начало нового

Сжатие исторического времени сейчас дошло до своего предела, оно ограничено эффективной продолжительностью поколения – около сорока пяти лет. Это значит, что не может продолжаться гиперболический рост численности людей – основной закон роста просто обязан измениться. И он уже меняется. Согласно формуле, сегодня нас должно быть около десяти миллиардов. А нас всего семь: три миллиарда – это немалая разница, которую можно измерить и истолковать. На наших глазах происходит демографический переход – перелом от безудержного роста населения к какому-то другому способу прогресса.

Многим почему-то нравится видеть в этом признаки надвигающейся катастрофы. Но катастрофа тут скорее в умах людей, чем в действительности. Физик назвал бы происходящее фазовым переходом: вы ставите кастрюлю с водой на огонь, и долгое время ничего не происходит, лишь поднимаются одинокие пузыри. А потом вдруг все вскипает. Вот так и человечество: медленно идет накопление внутренней энергии, а потом все приобретает новый вид.

Хороший образ – сплав леса по горным рекам. Многие реки у нас мелководные, поэтому поступают так: строят небольшую плотину, накапливают определенное количество бревен, а потом внезапно открывают шлюзы. И по реке бежит волна, которая несет на себе стволы – она бежит быстрее, чем течение самой реки. Самое страшное место здесь – это сам переход, где дым коромыслом, где плавное течение вверху и внизу разделено участком хаотического движения. Это и есть то, что происходит сейчас.

Примерно в 1995 году человечество прошло через максимум скорости роста, когда нарождалось восемьдесят миллионов человек в год. С тех пор рост успел заметно уменьшиться. Демографический переход – это переход от режима роста к стабилизации населения на уровне не более десяти миллиардов. Прогресс, естественно, будет продолжаться, но пойдет в другом темпе и на другом уровне.

Я думаю, что многие беды, которые мы переживаем, – и финансовый кризис, и моральный кризис, и неустроенность жизни – это стрессовое, неравновесное состояние, связанное с внезапностью наступления этого переходного периода. В каком-то смысле мы попали в самое пекло. Мы привыкли, что неудержимый рост – это наш закон жизни. Наша мораль, общественные установления, ценности были приспособлены к тому режиму развития, который был неизменен на протяжении истории, а сейчас меняется.

Причем меняется очень быстро. И статистические данные, и математическая модель указывают, что ширина перехода составляет меньше ста лет. Это при том, что он происходит неодновременно в разных странах. Когда Освальд Шпенглер писал о «Закате Европы», он, возможно, имел в виду первые признаки процесса: само понятие «демографического перехода» было впервые сформулировано демографом Ландри на примере Франции. Но сейчас процесс затрагивает уже и менее развитые страны: практически остановился прирост населения России, стабилизируется население Китая. Возможно, прообразы будущего мира следует искать в регионах, которые первыми вошли в область перехода, – например, в Скандинавии.

Любопытно, что в ходе «демографического перехода» отстающие страны быстро догоняют тех, кто встал на этот путь раньше. У пионеров – Франции и Швеции – процесс стабилизации населения занял полтора столетия, а пик пришелся на рубеж XIX и XX веков. А например, в Коста-Рике или Шри-Ланке, прошедших пик скорости роста в восьмидесятых, весь переход занимает несколько десятилетий. Чем позднее страна вступает в фазу стабилизации, тем острее она проходит. Россия в этом смысле тяготеет скорее к странам Европы – пик скорости прироста у нас остался позади еще в тридцатых, – а потому может рассчитывать на более мягкий сценарий перехода.

Разумеется, есть основания опасаться этой неравномерности процесса в разных странах, которая может приводить к резкому перераспределению богатства и влияния. Одна из популярных страшилок – «исламизация». Но исламизация приходит и уходит, как не раз уже в истории приходили и уходили религиозные системы. Закон роста народонаселения не изменили ни крестовые походы, ни завоевания Александра Македонского. Так же непреложно законы будут действовать и в период демографического перехода. Я не могу гарантировать, что все произойдет мирно, но и не думаю, что процесс будет уж очень драматичным. Возможно, это просто мой оптимизм против пессимизма других. Пессимизм всегда был гораздо более модным течением, но я скорее оптимист. Мой друг Жорес Алферов говорит, что тут остались одни оптимисты, потому что пессимисты уехали.

Меня нередко спрашивают о рецептах – они привыкли спрашивать, но я не готов отвечать. Я не могу предложить готовые ответы, чтобы изобразить из себя пророка. Я не пророк, я только учусь. История – как погода. У природы нет плохой погоды. Мы живем при таких-то обстоятельствах, и надо принимать и понимать эти обстоятельства. Мне кажется, что шаг к пониманию достигнут. Не знаю, как будут развиваться эти представления у следующих поколений; это их проблемы. Я сделал то, что сделал: показал, как мы подошли к точке перехода, и указал его траекторию. Не могу пообещать вам, что самое страшное уже позади. Но «страшное» – понятие субъективное.

Сергей Петрович Капица — советский и российский учёный-физик, телеведущий, главный редактор журнала «В мире науки», вице-президент РАЕН. С 1973 года бессменно вёл научно-популярную телепрограмму «Очевидное — невероятное». Сын лауреата Нобелевской премии Петра Леонидовича Капицы.

Отредактировано Marie (2016-10-12 19:36:56)

Боюсь, что к этому идет! Большинство детей стали хуже и тяжелей учиться. Ну, может это у меня выборка такая.

Андре Моруа
Ветер перемен

Старение — странный процесс. Настолько странный, что часто нам трудно поверить в это. Только когда мы видим, какое воздействие время оказало на наших ровесников, мы, как в зеркале, наблюдаем, что оно сделало с нами. Ведь в своих собственных глазах мы всё ещё молоды. У нас те же надежды и страхи, что и в молодости. Наш ум всё ещё остаётся живым, а наши силы, казалось бы, не иссякли. Мы проводим эксперимент: «Смогу ли я взобраться на этот холм так же быстро, как я это делал, будучи молодым? Да, я немного задыхался, дойдя до вершины, но я потратил столько же времени, и, скорее всего, я и раньше немного задыхался».

Переход от молодости к старости происходит так медленно, что тот, с кем это происходит, едва ли его замечает. Когда осень сменяет лето, то эти превращения настолько постепенны, что их невозможно уловить. Однако в некоторых случаях осень «атакует» внезапно. До поры она скрывается за слегка «обесцвеченными» листьями деревьев, но однажды ноябрьским утром ветер вдруг срывает золотую маску, и за ней обнаруживается изможденный скелет зимы. Листья, которые мы считали живыми, были, оказывается, мертвы и еле держались за ветки. Сильный ветер только обнажил зло, а не вызвал его. Мужчина или женщина могут казаться молодыми, несмотря на свой возраст. «Она очаровательна», — говорим мы. Или: «Он в отличной форме». Мы восхищаемся их активностью, их проницательным умом и умением вести беседу. Но однажды мы замечаем, что, совершив неблагоразумный поступок, за который бы молодой человек заплатил бы не более чем головной болью или простудой, они платят сердечным приступом или пневмонией. Через несколько дней после такого «шторма» их лица бледнеют, спина сгибается, глаза утрачивают блеск. Так один момент превращает нас в стариков. Это означает, что мы начали стареть уже задолго до него.

Осеннее равноденствие

Когда же в нашей жизни наступает осеннее равноденствие?

Известный философ Конрад сказал, что, когда человеку исполняется 40 лет, он как бы видит перед собою линию тени и, пересекая её, с грустью отмечает, что очарование юности ушло от него навсегда. Потом мы проводим линию тени в 50 лет, и те, кто пересекает её, испытывают некоторый страх и непродолжительные приступы отчаяния, хотя они всё ещё достаточно активны.

Старость — это гораздо больше, чем седые волосы, морщины и мысли о том, что игра сыграна, что сцена принадлежит молодым.
Настоящее зло в старости — это не слабость тела, а безразличие души.

За теневой линией мы видим людей и мир такими, каковы они есть, без иллюзий. Старый человек задаёт себе вопрос: «Зачем?» Это, возможно, самая опасная фраза. Однажды старый человек скажет себе: «Зачем бороться? Зачем выходить из дома? Зачем вставать с постели?»

За исключением простейших организмов, которым удается избежать старения путем деления на два новых организма, для каждого живого существа наступает старость. Почему майской бабочке отведено всего два часа для любовной игры, а черепаха и попугай могут жить два века? Почему щуке и карпу отпущено жить 300 лет, а Байрону и Моцарту только 30? Средняя продолжительность жизни 150 лет назад была 40 лет, сегодня в наиболее цивилизованных странах она составляет около 70 лет. Если войны и революции не ухудшат экологической обстановки, то 100 лет будут нормальной продолжительностью жизни в следующем веке. Но это не повлияет, однако, на проблему старения.

Кокосовое дерево жизни

Чем живые существа ближе к природе, тем жёстче они относятся к своим старикам. Стареющий волк пользуется уважением своей стаи только до тех пор, пока он может настичь жертву и убить её. Киплинг в своей «Книге джунглей» описал ярость молодых волков, которых вёл на охоту старый волк, теряющий свои силы. День, когда Акела упустил добычу, стал концом его карьеры. Беззубый старый волк был изгнан из стаи своими молодыми товарищами.

В этом отношении примитивные люди похожи на животных. Один путешественник, посетивший Африку, рассказал о том, как старый вождь умолял его дать ему краску для волос. «Если люди моего племени заметят, что я седею, они убьют меня».
Жители одного из островов Южного моря заставляли стариков залезать на кокосовые деревья, а затем трясли их. Если старый человек не падал, то получал право жить; если же он падал с дерева, то его приговаривали к смерти. Этот обычай кажется жестоким, но ведь у нас тоже есть свои кокосовые деревья!

О государственных деятелях, актерах, лекторах могут однажды сказать: «Он кончился». Во многих случаях это означает смертный приговор по той причине, что вместе с уходом на пенсию приходит бедность, или в результате отчаяния возникает слабость. Общим кокосовым деревом для всех становятся войны.

Среди крестьян, где жизнь ближе к природе, физическая сила всё ещё регулирует взаимоотношения между поколениями. В городах триумф молодости более заметно проявляется во время революций и быстрых перемен в обществе, так как молодость быстрее адаптируется к переменам, чем старость.

И, напротив, в цивилизованных странах, где много состоятельных людей, существует тенденция заботиться о пожилых людях и отдавать им дань уважения. Старых людей не бросают, потому что в мире, где долгое время не было перемен, опыт приобретает особую ценность. Однако старый лидер, который сделал карьеру в молодости, из сил выбивается, чтобы выглядеть молодым. Как старый волк, он пытается скрыть свою беспомощность. Таким образом, молодость и старость взаимозаменяют друг друга, чередуясь в естественном ритме. Бесполезно желать того, чтобы это было иначе. Возможно, наилучшей схемой существования двух поколений была бы следующая: юные командуют, а мудрые старики занимают должности государственных советников.

Тирания прошлого

Старость приносит бесконечные трудности. Однако если вы хотите с ними бороться, вы должны спокойно признать их. Когда доктор приходит к серьезно заболевшему пациенту, он говорит: «Вот что случится, если вы не будете заботиться о себе». Затем он перечисляет симптомы, каждый из которых тяжелее предыдущего, и заверяет: «Ни один из этих симптомов не разовьётся, если вы примените превентивные меры».

Вот и я хочу рассказать вам о том, с какими неприятностями вы можете столкнуться в старости и как их избежать, если предупредить.

Стареющее тело — как долго работавший двигатель. При внимательном к нему отношении, уходе и своевременной профилактике он может ещё хорошо послужить. Конечно, он будут уже не тот, что прежде, и от него нельзя требовать слишком многого. Но при разумном отношении к своему организму можно сохранить активность и в старости.

У старых людей развивается удивительный эгоизм, который им мешает дружить с молодыми. Если бы не он, то тепло, будучи соединенным с опытом, напротив, привлекало бы молодых.

Один из признаков старости — скупость. Старый человек знает, что ему не так легко заработать деньги, и поэтому он бережёт то, что уже имеет. Ещё одна причина скупости: каждое живое существо должно иметь страсть, а страсть к деньгам вполне может заменить отсутствие других страстей. Скупость у старых людей становится игрой, и те, кто играет в неё, находят необыкновенное удовольствие в накоплении денег. Это игра не требует ни сил, ни молодости, ни здоровья.

У старых людей обычно ослабевает мозговая деятельность, им трудно вырабатывать новые идеи, поэтому они придерживаются идей, которые были у него в молодости. Возражения приводят их в бешенство, так как они расценивают это как неуважение к себе. Им трудно идти в ногу со временем, и они снова и снова продолжают вспоминать своё прошлое.
Одиночество — самое большое зло в старости; один за другим уходят старые друзья и родственники, и заменить эти потери нельзя. Старость уносит силы и отнимает удовольствия.

«Старость — это тиран, — сказал Ларошфуко, — который запрещает удовольствия юности, грозя наказанием смертью». Прежде всего «запрещается» бурная любовь, характерная для молодых. Пожилые люди порой переживают, что их физические желания не совпадают с возможностями. Во многих случая стареет не только тело. Но и душа. В древнегреческой истории известен случай, когда один из патрициев всю свою жизнь любил женщину, которая ради него бросила мужа, детей, друзей, потеряла уважение людей своего круга. Он не мог жениться на ней, так как уже был женат. Она посвятила себя его удовольствиям, его карьере. Его работе. Впоследствии их любовная связь перешла в нежную и долгую дружбу. Ему было 80 лет, а ей 70, они виделись каждый день. Когда женщина умерла, то каждый, кто знал патриция, очень жалел его. Все говорили: «Он это не перенесёт». Однако он быстро пришёл в себя после шока. Он не только был слишком стар, чтобы любить, но и слишком стар, чтобы страдать.

Носите парики и ожерелья!

Искусство старения заключается в борьбе с этими неприятностями. Но возможно ли это, если они атакуют тело? Разве старость не является естественным биологическим изменением организма, неизбежность которого необходимо принять?

Цивилизация и опыт научили людей бороться если не со старостью, то с её внешними проявлениями. Элегантная одежда и хорошо подобранные драгоценности привлекают взгляд и отвлекают внимание от физических изъянов. Особую роль играет использование украшений. Мягкая переливчатость жемчужного ожерелья заставляет забыть о недостатках шеи. Блеск колец и браслетов скрывает возраст рук и запястий. Красивые заколки и серьги, как татуировка у примитивных племён, так воздействуют на воображение, что морщины на лице можно не заметить.
Делать всё, чтобы сгладить различия между юностью и старостью, — поступки цивилизованных людей.

Парики были изобретены для того, чтобы скрыть поредевшие волосы или лысину. Умелое пользование косметикой помогает замаскировать признаки увядания кожи. Искусство одеваться, особенно после определенного возраста, заключается в умении скрыть свои недостатки.

Часто говорят, что возраст человека определяется не его годами, а состоянием его сосудов и костей. Человек в 50 лет может выглядеть старше, чем в 70. Хорошо тренированное тело сохраняет гибкость в течение длительного времени, и тогда старение не сопровождается многочисленными болезнями. Мудрость заключается в том, чтобы упражняться каждый день, а не от случая к случаю. Невозможно остановить наступление старости, но желательно отрицать её.

Известный философ Монтень сказал: «Я предпочитаю быть старым долго, а не стать им преждевременно».

Душа, как и тело, также нуждается в упражнениях. Поэтому не стоит отвергать любовь в старости только потому, чтобы не показаться смешным. Нет ничего смешного в том, что два старых человека любят друг друга. Уважение, нежная привязанность и восхищение не имеют возраста. Часто происходит так, что, когда молодость и страсти уходят, любовь приобретает определённый аскетизм, что не лишено своей прелести. Вместе с исчезновением физических желаний исчезают сексуальные несовпадения. Таким образом, совместное существование пары напоминает реку, которая в начале течения несётся, перепрыгивая через валуны, но чистые воды текут более спокойно, приближаясь к морю, и на её широкой поверхности отражаются звёзды.

Любовь в старости может быть такой же искренней и трогательной, как в молодости. Виктор Гюго рассказывал, как он был тронут, когда увидел вместе мадам Рекамье и Шатобриана. Она была слепа, а он парализован. «Каждый день в 3 часа Шатобриана привозили к мадам Рекамье. Женщина, которая больше ничего не видела, искала общества мужчины, который больше ничего не чувствовал; их руки встречались, они были близки к смерти, но они всё ещё любили друг друга».

Не выбывшие из игры

Эмоциональная жизнь не заключается в одних лишь любовных импульсах.

Привязанность пожилых людей к внукам часто заполняет их жизнь. Мы радуемся их радостям, страдаем, когда они страдают, любят, когда они любят, и принимаем участие в их борьбе. Как мы можем чувствовать себя выбывшими из игры, если они играют в неё вместо нас! Как мы можем быть несчастливыми, если они счастливы! Как приятно наблюдать, что они получают удовольствие о тех книг, которые мы им порекомендовали.

Бабушки и дедушки часто находят общий язык с внуками быстрее, чем с детьми. Даже физически они ближе к внукам. Они не могут бегать с сыном, но они могут бегать с внуком. Наши первые и последние шаги имеют одинаковый ритм.

Кроме того, люди стареют медленнее, если у них есть обоснованные причины, чтобы жить. Считается, что человек изматывает себя, если он очень активен в старости. Как раз наоборот. Старение — это не более чем плохая привычка, которой занятой человек не имеет времени следовать.

Во многих случаях старые люди являются лучшими лидерами, нежели молодые. Старые дипломаты и доктора опытны и мудры, так как их не отвлекают молодые страсти, и они могут рассуждать спокойно.

Цицерон сказал: «Великие дела совершаются не посредством физической силы, а благодаря зрелой мудрости, присущей старости».

Линия света

Есть два разумных способа стареть. Первый — не стареть. Он для тех, кому удаётся избежать старости, ведя активный образ жизни. Второй — принимать старость со спокойствием и отрешенностью. Время борьбы прошло. Есть старые люди, которые не только завидуют молодым, а жалеют их, потому что штормящее море жизни всё ещё лежит у их ног. Лишённые некоторых удовольствий молодости, эти люди с особой остротой ощущают те удовольствия, которые у них остались.

Существует несколько способов стареть неприятно. Самый худший из них — пытаться удержать то, что нельзя вернуть. К сожалению, встречаются такие люди, чья жизнь отравлена до последних дней постоянной неудовлетворенностью.

Искусство стареть — это искусство вести себя так, чтобы быть для следующих поколений опорой, а не камнем преткновения, доверенным лицом, а не соперником.

Следует поговорить также об уходе на пенсию. Некоторые тяжело это переживают. Между тем для человека, сохранившего способность удивляться, уход на пенсию может быть приятным моментом в его жизни. У себя дома, в своём саду он может, наконец, заняться любимыми делами. Ещё интереснее будет жить тому, кого всегда волновали поэзия, книги, красоты природы. Произведения великих писателей — наши бессмертные друзья. Музыка — также чрезвычайно преданный друг. Для тех из нас, кто разочаровался в людях, музыка — уход в другой, прекрасный мир. Паскаль сказал: «Жизнь человека можно назвать счастливой, если он начинает её с любви и заканчивает, достигнув вершин честолюбия». Если амбиции удовлетворены, то жизнь в старости протекает спокойнее.

Таким образом, через 10 или 20 лет после того, как человек пересёк «линию тени», он может пересечь «линию света». Он покоен и счастлив. Его открытость и приветливость говорят о состоянии его души. Нет, старость — это не ад, над входом в который начертано: «Оставь надежду всяк сюда входящий». Если старые люди достойны дружбы, они окружены друзьями и в старости. И, наконец, страх смерти в старости можно преодолеть верой и философией.

Просто спать пора

Сможет ли когда-нибудь наука сделать так, чтобы старость не разрушала наше тело? Возможно ли создать фонтан молодости, в чьих водах мы могли бы искупаться, чтобы снова стать юными? Биологам удалось этого добиться в опытах над простейшими организмами. Но нужно ли человеку жить так долго?

В 80 лет человек уже всё испытал: любовь и её конец, амбиции и последующее опустошение; несколько наивных иллюзий и отрезвление, наступающее после их крушения.

Страх смерти не очень велик в старости; все привязанности и интересы остались в прошлом и касаются тех людей, которые уже умерли.

Когда Герберта Уэллса чествовали по поводу его 70-летия, он произнёс речь, в которой заметил, что это событие воскресило его детские впечатления. Няня, бывало, говорила ему: «Генри, вам пора спать». Он обычно протестовал, но в глубине души знал, что сон принесёт ему отдых. «Смерть — это такая же добрая и одновременно строгая няня, и когда приходит время, она говорит: «Генри, вам пора спать». Мы немного протестуем, но хорошо знаем, что пора отдыхать, и в глубине души ждём этого.