длинное, уж извините :(но очень искреннее и какое-то пронзительное...
фаина гримберг - из книги "каникулы, рассказанные для туве-марики"
С.М.
Мы едем в Голландию,
в Нидерланды твои мы едем и едем...
Ветер схватил твою длинную прядь и вскинул волной...
Мир моих представлений о жизни оказался так смутен, так беден,
Что здесь я не узнаю улицы ни одной...
Как быстро мы движемся, каким движением дерзким!
Без волшебных коней
и даже
без непременного помела...
Глаза мои захлебываются моим изумлением детским.
Здесь всё другое –
и я это сразу почувствовала и поняла.
У людей здесь другая походка. И одежду носят иначе,
И не слова незнакомы, а звучание голосов...
У меня перехватило дыхание.
И восторг – в моем беззвучном плаче...
И что это слышно в транзисторе –
бой незнакомых часов?..
А в этом нашем движении мимо
воплотились какие законы?..
Здесь, на свету пылиночном
солнечно-золотом,
Только твои медовые волосы мне знакомы,
На плечо твое косо летящие лучистым жгутом...
Я сижу на заднем сиденье, а ты сидишь за рулем и машину ведешь...
Вот сейчас для дыхания рот раскрою
и тебя вдохну.
И ты во всё существо мое войдешь.
Ты превратишься в меня, а я – в тебя в одну!..
И пусть удлиняются строки неровно
и сламываются внезапно,
И мерным,
только им принадлежащим шагом
цель свою нащупывают, будто слепые,
Прежде чем я в своей постели проснусь
и почувствую, что совсем озябла,
Прежде чем в приоткрытое окно
просеется холод морозной пыли...
Завиднелся прогулочный катер –
экскурсия по каналам.
В лодке – петух и кошка,
солнце – в глазах моих…
Водонапорная башня...
А я ничего не узнала...
Каналы... Каналы... Каналы...
Я же столько читала о них!..
Какие красивые здания!
Это, наверно, музеи...
В глянец гигантской страницы утыкаюсь носом и лбом.
Короткое девчоночье платье из вытертой бумазеи –
С коленок сдвинутых сползает скользкий альбом.
Чудесно-гладкая свежесть бумаги!.. В памяти нет провала...
Высокая башня и маленькие люди на берегу...
Целое море
отсвечивающими пальцами сжатыми я прикрывала,
А теперь только глаза изумленные прикрыть могу...
А какая ты была в детстве?..
Нет, пока не рассказывай, не надо...
Мне будет больно слушать...
А сейчас мне хорошо, светло...
Въедем в лес, польется дождь незнакомый...
Размывается в глазах автострада...
И ты поднимешь от руля одну руку
и протрешь ладонью стекло...
Кто я?.. А не все ли равно...
Я не хочу быть кем-то.
Не хочу ни мужского, ни женского, ни древесного бытия...
Не человек, не растение –
просто зеленая лента.
И ты завяжи ею волосы –
ведь это и есть я...
А та неуклюжая суть, которая меня терзает
И заставляет писать стихи...
Ладонью ты ее сотри...
Тяжелая привычная суть...
Видишь, она исчезает...
И остается любовь к тебе...
Остается любовь, смотри!..
Но если та суть исчезнет, или с чем-то неясным сольется,
Будет ли это значить, что я исчезну, умру?..
Зеленая лента шелковая
вытянется, взовьется;
Из прядей твоих золотых вскинется на ветру...
Чего же я все-таки хочу?
Не слышать о себе никаких слов!
И наконец превратиться во что-то, подобное лучу.
Сквозь небо земное, похожее на мертвый засов,
Зеленой лентой в твоих волосах пролечу...
Вспять отплывают деревья, тебе повинуясь.
Твой взгляд я боюсь от мокрой дороги отвлечь.
Ты своей узкой спиной ко мне повернулась,
Шея худая чуть втянута между приподнятых плеч.
Я думаю: что же ты видишь?
Только дорожные знаки?..
И дождь, и зелёную лиственность,
в стекло потекшую зыбко...
Ты знаешь мой странный страх,
и при виде бегущей мимо собаки
Длинные губы твои цветком раскрывает улыбка...
Под колесами всплескиваются невидимые и плоские лужи.
Розовый широкий рукав
спадает к локтю твоей костлявой руки.
Я не боюсь этой собаки – она снаружи.
А ты обернулась
и губы твои –
смешливые лепестки...
Я просыпаюсь в своей постели,
перед глазами темнота смутная кружится справа налево.
И сердце больно и ноюще толкнулось вниз.
И губы еще насыщены звуками живого напева...
Я просыпаюсь и чувствую, что губы мои запеклись...
Я просыпаюсь в своей постели.
Ночь никогда не кончится.
В глазах моих тенями вспыхивают незнакомые четкие лица...
Появись живая,
покажись мне,
моя Пророчица!..
Я засыпаю снова.
И чудо мое снова длится...
На площади, окруженной заостренными крышами,
Закатный свет краснеет и темнеет чисто.
На каменных плитках тени колышутся –
Играют четыре виолончелиста...
И свет,
закатный свет,
своей теплой кровью
На какое-то мгновение озаряет нас всех.
И минуя заостренные соборные кровли.
Мой взгляд высвобождается и уходит вверх...
(Закончено в середине декабря 1984 г.)