Иннокентий Анненский

СРЕДИ МИРОВ

Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя...
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими.

И если мне сомненье тяжело,
Я у Нее одной ищу ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света.

Галина Щербакова

Мы больше не увидимся с тобой.
Ни на вокзале слёзном и прощальном,
Ни в этом мире гордом и отчаянном,
Где, даже, звёздам слышится прибой.

Мы больше не увидимся с тобой.
На острове, где ищут встречи двое,
Поскольку, он совсем, необитаем,
Стоит стена, меж мной и зазеркальем.

Где, Ты, там, что-то чуждое, другое.
И я нигде с тобою не встречаюсь.
И не могу найти себе покоя.
Седые, камни эхом повторяют:
-Мы больше не увидимся с тобою...

Покуда, пальцы карандаш сжимают,
Покуда, сердце бьётся, как живое...

Я помню, помню...
Нас же было двое...

И иногда, представь себе...
Скучаю...

Наверно,очень здорово
Быть взрослым человеком:
Гулять,когда захочется,
Под ливнем и под снегом.

  Когда тебе не хочется,
  Не надевать галош,
  Посколько ясно каждому-
  В галошах пропадешь.

Наверно,очень здорово
Носить густую бороду.
И суп не есть решительно,
Наверно, тоже здорово!

  Купаться за день в озере
  Хотя бы сорок раз.
  И в дружбе быть с мороженым,
  Ангины не боясь.

Наверно,очень здорово
Ни разу днем не спать,
Ведь взрослым не командуют:
"А ну-ка, марш в кровать!"

  И нету дела взрослому
  До холода, до сырости,
  До шарфа и до насморка.
  И вот мечтал я вырасти!

Пусть долго годы тянутся,
Я стал плечистым,рослым,
Уже мне паспорт выдали,
Как всем обычным взрослым.

  Могу ходить по лужам я,
  Да что-то не хожу.
  Со сливочным мороженым,
  Представте, не дружу.

Я сплю по воле собственной
Часок после обеда.
И суп,поверте, нравится
Мне больше,чем конфета.

  Купаюсь я умеренно,
  Не балуюсь со снегом.
  И все же очень здорово
  Быть взрослым человеком!

             Юрий Яковлев.

Просто улыбнитесь. Я очень люблю это стихотворение,хоть оно и детское.

А у меня дочь - сплошное наказание с едой.
А стих и правда очень классный. Мне его папа всегда читал по вечерам.

Тигренок
Просто прелесть .
А ведь когда-то сами были такими .

ЕСЛИ Б МОГ ПО ЛУНЕ ГАДАТЬ Я

Я твое повторяю имя
по ночам во тьме молчаливой,
когда собираются звезды
к лунному водопою
и смутные листья дремлют,
свесившись над тропою.
И кажусь я себе в эту пору
пустотою из звуков и боли,
обезумевшими часами,
что о прошлом поют поневоле.

Я твое повторяю имя
этой ночью во тьме молчаливой,
и звучит оно так отдаленно,
как еще никогда не звучало.
Это имя дальше, чем звезды,
и печальней, чем дождь усталый.

Полюблю ли тебя я снова,
как любить я умел когда-то?
Разве сердце мое виновато?
И какою любовь моя станет,
когда белый туман растает?
Будет тихой и светлой?
Не знаю.
Если б мог по луне гадать я,
как ромашку, ее обрывая!

                        Федерико Гарсия Лорка

Какие стихи... А я тут Юнну Мориц перечитываю. Нашла кучу всего, что понравилось когда-то, плюс то, чего не читала раньше.

ВСАДНИКИ

Трое всадников незримых
Молча держат путь за мною,
Вдаль меня сопровождая
С драгоценною казною —
Жизнью, названной земною.
Пусть насытит их троих
Вся добыча дней моих!

Младший всадник, малокровный,
Молча держит путь за мною,
Тихо кашляя в ладошку,
Позлащенную луною,
Истощенную войною.

— Кто ты, цокот за спиною?

— Всадник-детство! А за мною...

Средний всадник, полнокровный,
Молча держит путь за мною.
Ливень стрел в него вонзился —
Грянет каждая струною,
Всею жизнью остальною,
Всею волею стальною.

Кто ты, грохот за спиною?

— Всадник-юность! А за мною...

Старший всадник, хладнокровный,
Молча держит путь за мною,
Прижимает грудь сыночка
Он к себе рукой одною,
А другой рукой ныряет
В бездну, полную виною,
Потрясенный глубиною,
Где вздыхает правды строчка.

— Кто ты, холод за спиною?

— Свет и музыка за мною!..

1973

***

Даты сражений, побед, поражений, имена полководцев,
названия мест, городов и рек, где все это было,-
ничего я не помню, в каком-то бездонном колодце
память моя на такие вещи растворилась, как мыло.
Численность армий, количество жен и трахнутых мальчиков,
имена перевалов горных и перешейков,
вооружений качество, драгоценностей, срубленных с шеек и пальчиков
цариц и рабынь из гаремов царей, королей и шейхов,
механизмы интриг, шпионства, железных масок и каменных,
казней и козней, предательства и фаворитства -
это мы проходили!.. Шпаргалки, отметки, экзамены,
знала я назубок и в лицо эти крепости, хитрости, лица...
Но, выходя на улицу, где сирень цвела и черемуха,
все забывала начисто: полководца и войско в панике,
имена короля, кардинала, роль влиятельной сучки и конюха,-
особенно даты... Нет у меня сексуальной памяти.

1998

ГИМН

Да здравствуют бандиты, разбойники и воры,
Их личности отдельные, а также коллектив!
Они спасут отчизну и все ее просторы,
Своим авторитетом раздоры прекратив.
И наведут порядок, и сдвинут с места горы,
Артистов с мордоделами вокруг себя сплотив,
Чудесные бандиты, разбойники и воры,
Их личности отдельные, а также коллектив.
Скорее бы, скорей бы начать переговоры,
Чтоб нас не покидали, себя озолотив,
Любимые, чудесные, прелестные, известные,
Великие, могучие, певучие, живучие,
Прекрасные бандиты, разбойники и воры,
Их личности отдельные, а также коллектив!
Мы памятник поставим Неизвестному Бандиту,
И памятник поставим Известному Бандиту,
И памятник поставим Чудесному Бандиту,
Летящему, стоящему, сидящему, блестящему,
Идущему, плывущему, гребущему Бандиту,
На прежнее на место с восторгом возвратив
Их личности отдельные, а также коллектив!
И памятник поставим Гениальному Бандиту,
Сияющему вечно, Идеальному Бандиту,
Бандитскому Высочеству, Бандитскому Сиятельству,
Его Бандитской Светлости, Его Бандитской Мудрости,
Родному, дорогому Бандиту Всех Бандитов -
За то, что нас не бросил, совсем осиротив,
А также не покинул, себя озолотив.
Да здравствуют бандиты, разбойники и воры,
Заслуженно-народные, природно-благородные,
Их личности отдельные, а также коллектив!

1997

ВО ВЕСЬ ЛИСТ

Ребенок рисует ребенка
В одежде нездешних людей.
Ребенок рисует ребенка
В одежде индейских вождей.
Неопытный гений находит
В чертах произвольных родство,
И вот из «оттуда» выходит
Родное ему существо.
Оно говорит, суетится,
Оно разгоняет тоску,
На левом — летящая птица
И сердце — на правом боку.
Оно благодарно за счастье
Лежать на столе до конца.
Оно проявляет участье
К обидам и скукам творца.
Ни в чем никогда не откажет,
Смешит, как никто не умел.
Оно не посмеет, не скажет:
— О, боже, как ты надоел! —
Должно же быть что-то на свете
Твоим навсегда, насовсем.
И это предчувствуют дети,
И ими рисуются дети,
И так же рождаются дети,
И верности хочется всем.

1962

* * *

Офелия плывет
в дремучих травах сизых,
и ангелы на ней
стрекозами дрожат
и зеркальца над ней
серебряные держат,
чтоб видела она,
как милосердна жизнь,

как все-таки нежна,
и внемлет нашим просьбам,
и не бросает нас,
когда бросают все,
и терпеливо ждет,
останемся ли живы,
и справедлива к нам,
оставшимся в живых.

А память — воздух, свет,
эфир воспламененный,
вселенский шелкопряд,
соткавший сам себя.

А камень бирюза —
лишь кости голубые,
всего лишь косточки
умерших от любви.

1974

* * *

Ты молод и свиреп, но знай, что будешь
Нежней, чем грусть, и ласковей, чем рожь.
И все, что ныне беспощадно судишь,—
Ты пощадишь, помилуешь, спасешь!

И в этом свете мир предстанет целым,
И ты увидишь с ним наедине,
Что был он, есть и будет черно-белым,
Переливаясь в каждой глубине.

И в этом черно-белом клокотанье,
Где всё — как дух творящий захотел,
Ты плаванье услышишь и летанье
Беспомощных, одушевленных тел.

Тогда в слезах прильнешь к земной отчизне
И предпочтешь на весь остаток дней
Беспомощность одушевленной жизни
Бездушному бессмертию камней.

1979

КАРМЕН

Дочь отпетых бродяг...
Дочь отпетых бродяг,
Голым задом свистевших вдогонку жандарму!
Твой гранатовый мрак
Лихорадит галерку, барак и казарму!
Бред голодных детей,
Двух подростков, ночующих в роще лимонной!
Кастаньеты костей
Наплясали твой ритм под луною зеленой!
Лишних, проклятых ртов
Дармовой поцелуй на бесплатном ночлеге!
Смак отборных сортов -
Тех, кто выжил, не выклянчив место в ковчеге.
Твой наряд был готов,
Когда голое слово отжало из губки
Голый пламень цветов, голый камень веков,
Твои голые юбки!
Вот как, вот как стучат
Зубы голого смысла в твоих кастаньетах,-
Дочь голодных волчат,
Догола нищетой и любовью раздетых!
Вот как воет и ржет
Голый бубен в ладони чернильной!
Вот как голый сюжет
Затрещал на груди твоей, голой и сильной!

Так расслабим шнурок
На корсете классической схемы,
Чтоб гулял ветерок
Вариаций на вечные темы!

1975

* * *

Та ведь боль еще и болью не была,
Так... сквозь сердце пролетевшая стрела.
Та стрела еще стрелою не была,
Так... тупая, бесталанная игла.
Та игла еще иглою не была,
Так... мифический дежурный клюв орла.
Жаль, что я от этой боли умерла.
Ведь потом, когда воскресла, путь нашла,
Белый ветер мне шепнул из-за угла,
Снег, морозом раскаленный добела,
Волны сизого оконного стекла,
Корни темного дубового стола,-
Стали бить они во все колокола:

"Та ведь боль еще и болью не была,
Так... любовь ножом по горлу провела".

1977

* * *

Я с гениями водку не пила
И близко их к себе не подпускала.
Я молодым поэтом не была,
Слух не лелеяла и взоры не ласкала.

На цыпочках не стоя ни пред кем,
Я не светилась, не дышала мглою
И свежестью не веяла совсем
На тех, кто промышляет похвалою.

И более того! Угрюмый взгляд
На многие пленительные вещи
Выталкивал меня из всех плеяд,
Из ряда - вон, чтоб не сказать похлеще.

И никакие в мире кружева
Не в силах были напустить тумана
И мглой мои окутать жернова
И замыслы бурлящего вулкана.

Так бог помог мне в свиту не попасть
Ни к одному из патриархов Музы,
Не козырять его любовью всласть,
Не заключать хвалебные союзы,

Не стать добычей тьмы и пустоты
В засиженном поклонниками зале...
Живи на то, что скажешь только ты,
А не на то, что о тебе сказали!

1979

ПРОМЕТЕЙ

Орел на крыше мира, словно кошка,
Взъерошен ветром, дующим с Кавказа.
Титан казнимый смотрит в оба глаза
на Зевса зверского. Так выглядит обложка
бессонницы. И соки пересказа
клубит луны серебряная ложка.

У Зевса от страстей отвисли груди,
напряжена свирепая брюшина,-
туда, где любят скапливаться люди,
он извергает громы, как машина.
Титан за печень держится. Вершина
Кавказа ходит с ним по амплитуде.

Орел, приплод Ехидны и Тифона
и брат Химеры с козьей головою,
заводится, как ящик патефона,
и печенью питается живою.
Титан об этом думает: "Освою
дыханье крупное, чтоб избежать урона".

Плоды лимона в погребе долины
сплотили свет вокруг овчарни спящей.
Пастух, изделье из воды и глины,
пастушке в кружку льет отвар кипящий.
Орел титана жрет, как настоящий,
и брызжет в мощный пах слюной орлиной.

Титан не видит ни орла, ни плена,
он видит, как спускается со склона
Кентавр, смертельно раненный в колено.
О дьявол! В благородного Хирона
стрела врубилась, как топор в полено,
он почернел от боли, как ворона,

и пена пышным облачным обводом
усугубляет существа продольность.

Он просит смерти,
будь проклят рок,
Такая мука в нем
Титан колотит по
небесным сводам,-
но бессмертен родом -
бессмертья подневольность
такая больность!..

Выходит Зевс:-Чего тебе, ворюга?-
Титан диктует: - Сокруши порядок
и смерть мою перепиши на друга,
чтоб светел был отход его и сладок:

Кентавру пусть - нежнейшая из грядок,
а мне - ее бессмертья центрифуга,-

ты понял? - Зевс кивнул ему невольно
и удалился ублажать титана.
Кентавру больше не было так больно,
его зарыл Геракл в тени платана.
Орел терзал титана неустанно,
въедаясь в печень. Но как раз об этом
известно всем и сказано довольно.

1973

А вот это мне прямо очень понравилось... Красивое ,выстраданное. Потому что - из детсва? Наверное. Юнна Мориц помнила, каково это, расти в войну.

НА МЕЛЬНИЦЕ

Поволока, туман, пелена.
Дон Кихот, ветряки, сквозняки.
Осень, запах ржаного зерна.
Детство, шорох дремучей муки.
Сентября золотая рука
Машет аисту - он далеко.
И сырыми глазами река
Смотрит в вечную даль, в молоко•
Вон какие там ходят круги
От летящей насквозь мелюзги,
От какой-нибудь птички живой,
От любви и тоски мировой!

Дай ладонь - погадаю, скажу,
Сколько рухнет тяжелых завес,
Когда я на тебя погляжу
Сквозь молочные пенки небес!
Что ты мельник, белеешь? Века
Перемелются - будет мука,
А кто хлеб из нее испечет,
Тому светит любовь и почет.
Без любви наше дело - труба,
И почет без любви - как хомут.
Эта правда - и вправду!- груба,
Но твои жернова разомнут,
Перемелют твои жернова
Эту правду,- а будет жива,
И пойдет не костить и хамить,
А расти на дрожжах и кормить!

Поволока, туман, пелена...
Дон Кихот, ветряки, сквозняки.
Осень, запах ржаного зерна.
Детство, шорох могучей муки.
Ах, как мельница вечно вкусна!
Как мечтаешь ее подмести,
Облизать и домой унести,

Если шла мировая война
В раннем детстве, от двух - до шести
Или, скажем, с шести - до дести,
В час, когда за куском
Дети лезут ползком
Под колеса великой истории,
"Покатившей на наши калории.

Белый мельник,
Дай кружку муки на сочельник!
Белый ангел голодного детства,
Мой принц, мой жених,
Дай нам выжить на скудные средства,
А также без них!
Патриарх жерновов, отрубей, пеклеванного хлеба,
Силься нам подсобить!
Только дети ведь могут большими расти -
аж до неба!-
И до гроба любить!

1975

Отредактировано Alga (2010-06-02 16:33:45)

Нашла стихотворение, которое было В ТО время записано в тетрадку, которая потерялась.
Медведев Валерий

Давным-давно когда-то,
     Закованные в латы,
     Съезжались рыцари на бой.
     Но вдруг один сказал:"Постой!
     Хочу смотреть в глаза людей,
     В глаза избранницы моей,
     Хочу в глаза смотреть судьбе,
     Тебе, мой враг, в глаза тебе!"
   Идешь на бой,
     Лицо открой! -
     Вот смелости начало,
     Своей рукой
     Над головой
     Я подниму забрало!
     Прошло веков немало
     С эпохи феодалов.
     Забыты латы и мечи,
     Но повторяют смельчаки:
     "Хочу смотреть в глаза людей,
     В глаза избранницы моей,
     Хочу смотреть в глаза судьбе,
     Тебе, мой враг, в глаза тебе!"
     Идешь на бой,
     Лицо открой! -
     Вот смелости начало,
     Своей рукой
     Над головой
     Я подниму забрало!



Отредактировано cycik (2010-06-05 20:18:08)

Wind - war horse
Я рада, что тебе понравилось. Это стихотворение со мной всю жизнь. То, что я выделила очень сильно помогало в сложных ситуациях. А полностью вот буквально только что нашла. Вспомнилось вот опять, как жизнь начала бить ключом и всё по голове...

Тютчева люблю и уважаю. А вот Валерия Медведева читаю впервые, спасибо, приятно открывать поэтов, которых не встречал раньше.