Sherwood Forest |
|
Продолжается летний флэшмоб «Когда говорят про солнце — видят его лучи». Мы продолжаем совместный просмотр сериала. |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Sherwood Forest » Литература » Любимые стихи
Птицы в пироге 
Английский фольклор (пер. С.Маршака)
Много, много птичек
Запекли в пирог:
Семьдесят синичек,
Сорок семь сорок.
Трудно непоседам
В тесте усидеть ≈
Птицы за обедом
Громко стали петь.
Побежали люди
В золотой чертог,
Королю на блюде
Поднесли пирог.
Где король? На троне
Пишет манифест.
Королева в спальне
Хлеб с вареньем ест.
Фрейлина стирает
Ленту для волос.
У нее сорока
Отщипнула нос.
А потом синица
Принесла ей нос,
И к тому же месту
Сразу он прирос.
Самоваро-паровозо-ветролет
Мориц Юнна
Самоваро-паровозо-ветролет
Самоваро-паровозо-ветролёт,
Он летит, свистит, пыхтит и чай даёт.
Он летит себе по небу и свистит,
И чаёк для Дуси с Васей кипятит.
Самоваро-паровозо-ветролёт!
Он летит себе по небу и свистит,
И чаёк для Дуси с Васей кипятит.
Он летит, свистит, пыхтит и чай даёт.
Самоваро-паровозо-ветролёт!
И чаёк для Дуси с Васей кипятит,
Он летит себе, свистит и не грустит.
Всем, кто мимо пролетает, чай нальет
Самоваро-паравозо-ветролет!
Много краников имеет и колес
Самоваро-паравозо-ветролет,
Паравозо-ветролето-самовар
Машет крыльями, пускает теплый пар,
Греет публику, танцует и поет
Самоваро-паровозо-ветролет!
Марина Цветаева
МОЛИТВА
Христос и Бог! Я жажду чуда
Теперь, сейчас, в начале дня!
О, дай мне умереть, покуда
Вся жизнь как книга для меня.
Ты мудрый, Ты не скажешь строго:
- "Терпи, еще не кончен срок".
Ты сам мне подал - слишком много!
Я жажду сразу - всех дорог!
Всего хочу: с душой цыгана
Идти под песни на разбой,
За всех страдать под звук органа
и амазонкой мчаться в бой;
Гадать по звездам в черной башне,
Вести детей вперед, сквозь тень...
Чтоб был легендой - день вчерашний,
Чтоб был безумьем - каждый день!
Люблю и крест, и шелк, и каски,
Моя душа мгновений след...
Ты дал мне детство - лучше сказки
И дай мне смерть - в семнадцать лет!
Отредактировано vanessa (2009-11-13 19:05:49)
ВОЖДЯМ
Срок исполнен, вожди! На подмостки
Вам судеб и времен колесо!
Мой удел - с мальчуганом в матроске
Погонять золотое серсо.
Ураганом святого безумья
Поднимайтесь, вожди, над толпой!
Всё безумье отдам без раздумья
За весеннее: "Пой, птичка, пой".
ОДИНОЧЕСТВО
Поверь мне:- люди не поймут
Твоей души до дна!..
Как полон влагою сосуд,-
Она тоской полна.
Когда ты с другом плачешь,- знай:
Сумеешь, может быть,
Лишь две-три капли через край
Той чаши перелить.
Но вечно дремлет в тишине
Вдали от всех друзей,-
Что там, на дне, на самом дне
Больной души твоей.
Чужое сердце - мир чужой,
И нет к нему пути!
В него и любящей душой
Не можем мы войти.
И что-то есть, что глубоко
Горит в твоих глазах,
И от меня - так далеко,
Как звезды в небесах...
В своей тюрьме,- в себе самом,
Ты, бедный человек,
В любви, и в дружбе, и во всем
Один, один навек!..
Д. С. Мережковский
Память
Только змеи сбрасывают кожи,
Чтоб душа старела и росла.
Мы, увы, со змеями не схожи,
Мы меняем души, не тела.
Память, ты рукою великанши
Жизнь ведешь, как под уздцы коня,
Ты расскажешь мне о тех, что раньше
В этом теле жили до меня.
Самый первый: некрасив и тонок,
Полюбивший только сумрак рощ,
Лист опавший, колдовской ребенок,
Словом останавливавший дождь.
Дерево да рыжая собака,
Вот кого он взял себе в друзья,
Память, Память, ты не сыщешь знака,
Не уверишь мир, что то был я.
И второй… Любил он ветер с юга,
В каждом шуме слышал звоны лир,
Говорил, что жизнь — его подруга,
Коврик под его ногами — мир.
Он совсем не нравится мне, это
Он хотел стать богом и царем,
Он повесил вывеску поэта
Над дверьми в мой молчаливый дом.
Я люблю избранника свободы,
Мореплавателя и стрелка,
Ах, ему так звонко пели воды
И завидовали облака.
Высока была его палатка,
Мулы были резвы и сильны,
Как вино, впивал он воздух сладкий
Белому неведомой страны.
Память, ты слабее год от году,
Тот ли это, или кто другой
Променял веселую свободу
На священный долгожданный бой.
Знал он муки голода и жажды,
Сон тревожный, бесконечный путь,
Но святой Георгий тронул дважды
Пулею нетронутую грудь.
Я — угрюмый и упрямый зодчий
Храма, восстающего во мгле,
Я возревновал о славе Отчей,
Как на небесах, и на земле.
Сердце будет пламенем палимо
Вплоть до дня, когда взойдут, ясны,
Стены нового Иерусалима
На полях моей родной страны.
И тогда повеет ветер странный —
И прольется с неба страшный свет,
Это Млечный Путь расцвел нежданно
Садом ослепительных планет.
Предо мной предстанет, мне неведом,
Путник, скрыв лицо: но всё пойму,
Видя льва, стремящегося следом,
И орла, летящего к нему.
Крикну я… Но разве кто поможет, —
Чтоб моя душа не умерла?
Только змеи сбрасывают кожи,
Мы меняем души, не тела.
Николай Гумилёв
Отредактировано Anabelle (2009-11-20 18:40:46)
Евгений Евтушенко
* * *
Нет, мне ни в чём не надо половины!
Мне – дай всё небо! Землю всю положь!
Моря и реки, горные лавины
мои – не соглашаюсь на делёж!
Нет, жизнь, меня ты не заластишь частью.
Всё полностью! Мне это по плечу!
Я не хочу ни половины счастья,
ни половины горя не хочу!
Хочу лишь половину той подушки,
где, бережно прижатое к щеке,
беспомощной звездой, звездой падучей,
кольцо мерцает на твоей руке…
1963
* * *
Ты большая в любви.
Ты смелая.
Я – робею на каждом шагу.
Я плохого тебе не сделаю,
а хорошее вряд ли смогу.
Всё мне кажется,
Будто бы по лесу
без тропинки ведёшь меня ты.
Мы в дремучих цветах до пояса.
Не пойму я –
что за цветы.
Не годятся все прежние навыки.
Я не знаю,
что делать и как.
Ты устала.
Ты просишься на руки.
Ты еже у меня на руках.
«Видишь,
небо какое синее?
Слышишь,
птицы какие в лесу?
Ну так что же ты?
Ну?
Неси меня!»
А куда я тебя понесу?
1953
БЛАГОДАРНОСТЬ
Она сказала: «Он уже уснул», –
Задёрнув полог над кроваткой сына,
и верхний свет неловко погасила,
и, съёжившись, халат упал на стул.
Мы с ней не говорили про любовь.
Она шептала что-то чуть картавя,
звук «р» как виноградинку катая
за белою оградою зубов.
«А знаешь, я ведь плюнула давно
на жизнь свою. И вдруг так огорошить!
Мужчина в юбке. Ломовая лошадь.
И вдруг – я снова женщина. Смешно?»
Быть благодарным – это был мой долг.
Ища защиты в беззащитном теле,
зарылся я, зафлаженный, как волк,
в доверчивый сугроб её постели.
Но, как волчонок загнанный одна,
она в слезах мне щёки обшептала,
и то, что благодарна мне она,
меня стыдом студёным обжигало.
Мне б окружить её блокадой рифм,
теряться, то бледнея, то краснея,
но женщина! меня! благодарит!
за то, что я! мужчина! нежен с нею!
Как получиться в мире так могло?
Забыв про смысл её первопричинный,
мы женщину сместили. Мы её
унизили до равенства с мужчиной.
Какой занятный общества этап,
коварно подготовленный веками:
мужчины стали чем-то вроде баб,
а женщины – почти что мужиками.
О Господи, как сгиб её плеча
мне вмялся в пальцы голодно и голо
и как глаза неведомого пола
преображались в женские, крича!
Потом их сумрак полузаволок.
Они мерцали тихими свечами…
Как мало надо женщине, – мой Бог! –
чтобы её за женщину считали.
1968
Отредактировано Evelyna (2009-11-22 02:35:00)
Александр Пушкин
Храни меня, мой талисман,
Храни меня во дни гоненья,
Во дни раскаянья, волненья:
Ты в день печали был мне дан.
Когда подымет океан
Вокруг меня валы ревучи,
Когда грозою грянут тучи -
Храни меня, мой талисман.
В уединенье чуждых стран,
На лоне скучного покоя,
В тревоге пламенного боя
Храни меня, мой талисман.
Священный сладостный обман,
Души волшебное светило...
Оно сокрылось, изменило...
Храни меня, мой талисман.
Пускай же ввек сердечных ран
Не растравит воспоминанье.
Прощай, надежда; спи, желанье;
Храни меня, мой талисман.
У Марины Цветаевой есть одно стихотворение, которое я как прочитала - так полюбила. Сразу. Правда, запомнилось мне почему-то не всё стихотворение. И не в том виде, в котором его написала Марина Цветаева.
Я с вызовом ношу его кольцо.
Да, в вечности жена, не на бумаге!
Чрезмерно узкое его лицо подобно шпаге.
В его лице я рыцарству верна.
Всем вам, кто жил и умирал без страху!
Такие - в роковые времена -
Слагают стансы и идут на плаху.
Для сравнения - полная версия.
Я с вызовом ношу его кольцо!
— Да, в Вечности — жена, не на бумаге
Его чрезмерно узкое лицо
Подобно шпаге.
Безмолвен рот его, углами вниз,
Мучительно-великолепны брови.
В его лице трагически слились
Две древних крови.
Он тонок первой тонкостью ветвей.
Его глаза — прекрасно-бесполезны! —
Под крыльями, раскинутых бровей —
Две бездны.
B его лице я рыцарству верна,
— Всем вам, кто жил и умирал без страху! —
Такие — в роковые времена —
Слагают стансы — и идут на плаху.
Отредактировано Alga (2009-12-02 12:47:07)
Нет женщин нелюбимых
Нет женщин нелюбимых,
Невстреченные есть,
Проходит кто-то мимо,
когда бы рядом сесть.
Когда бы слово молвить
И всё переменить,
Былое света молний
Как пленку засветить.
Нет нелюбимых женщин,
И каждая права -
как в раковине жемчуг
В душе любовь жила,
Всё в мире поправимо,
Лишь окажите честь,
Нет женщин нелюбимых,
Пока мужчины есть.
А.Дементьев
* * *
Учись у них - у дуба, у берёзы.
Кругом зима. Жестокая пора!
Напрасные на них застыли слёзы,
И треснула, сжимаяся, кора.
Всё злей метель и с каждою минутой
Сердито рвёт последние листы,
И за сердце хватает холод лютый;
Они стоят, молчат; молчи и ты!
Но верь весне. Её промчится гений,
Опять теплом и жизнию дыша.
Для ясных дней, для новых откровений
Переболит скорбящая душа.
31 декабря 1883 г. (А.А. Фет)
Грустный опыт
Я сделал опыт. Он печален.
Чужой останется чужим.
Пора домой; залив зеркален,
Идет весна к дверям моим.
Еще одна весна. Быть может,
Уже последняя. Ну что ж,
Она постичь душой поможет,
Чем дом покинутый хорош.
Имея свой, не строй другого,
Всегда довольствуйся одним.
Чужих освоить бестолково:
Чужой останется чужим.
Игорь Северянин
2 апреля 1936
Константин Никольский
Цветок у окна
Разбежались тpещинки по стеклу, словно скользкие доpожки.
Как же я соскучился по теплу, мне б того тепла немножко.
Мне б чуть-чуть тепла, но зима легла - несговоpчива и бела.
Я на кpаешке стола у замеpзшего стекла.
Снова холод в сеpдце меня кольнул - не забудусь, не засну.
Слово как стpуну к свету пpотяну, позову свою весну.
Hа мои дела будто тень легла без надежды и без тепла.
Я на кpаешке стола у замеpзшего стекла.
Днем живу как все, ночью утpа жду, но свет добpо на зло пpоменял.
Раньше я все знал пpо свою беду, а тепеpь она - пpо меня.
Мне б чуть-чуть тепла, но зима легла - несговоpчива и бела.
Я на кpаешке стола у замеpзшего стекла.
Ледяной узоp - как застывший взгляд. Оглянись любовь, оглянись.
Лепестки мои по стеклу скользят, уходящее солнце - веpнись.
Дай чуть-чуть тепла, чтобы ночь была мне не так холодна и зла.
Я на кpаешке стола у замеpзшего стекла.
Разбежались тpещинки по стеклу, словно скользкие доpожки.
Как же я соскучился по теплу, мне б того тепла немножко.
Мне б чуть-чуть тепла, чтобы жизнь была все ж не так холодна и зла.
Я на кpаешке стою, замеpзаю и пою.
Прочитала буквально вчера... Очень люблю Уильяма Блейка в переводе Маршака, но это стихотворение впервые повстречала в виде цитаты - в книге "V значит вендетта".
Иерусалим
Есть лук желанья золотой
И стрелы страсти у меня.
Пусть тучи грозные примчат
Мне колесницу из огня.
Мой дух в борьбе несокрушим,
Мой верный меч всегда со мной.
Мы возведём Ерусалим
В зелёной Англии родной.
Уильям Блейк (перевод Самуила Яковлевича Маршака)
Молюсь оконному лучу —
Он бледен, тонок, прям.
Сегодня с утра я молчу,
А сердце — пополам.
На рукомойнике моем
Позеленела медь,
Но так играет луч на нем,
Что весело глядеть.
Такой невинный и простой
В вечерней тишине,
Но в этой храмине пустой
Он словно праздник золотой
И утешенье мне.
Анна Ахматова
ДЕШЕВАЯ РАСПРОДАЖА
Женщину ль опутываю в трогательный роман,
просто на прохожего гляжу ли -
каждый опасливо придерживает карман.
Смешные!
С нищих -
что с них сжулить?
Сколько лет пройдет, узнают пока -
кандидат на сажень городского морга -
я
бесконечно больше богат,
чем любой Пьерпонт Морган.
Через столько-то, столько-то лет
- словом, не выживу -
с голода сдохну ль,
стану ль под пистолет -
меня,
сегодняшнего рыжего,
профессора разучат до последних йот,
как,
когда,
где явлен.
Будет
с кафедры лобастый идиот
что-то молоть о богодьяволе.
Склонится толпа,
лебезяща,
суетна.
Даже не узнаете -
я не я:
облысевшую голову разрисует она
в рога или в сияния.
Каждая курсистка,
прежде чем лечь,
она
не забудет над стихами моими замлеть.
Я - пессимист,
знаю -
вечно
будет курсистка жить на земле.
Слушайте ж:
все, чем владеет моя душа,
- а ее богатства пойдите смерьте ей! -
великолепие,
что в вечность украсит мой шаг
и самое мое бессмертие,
которое, громыхая по всем векам,
коленопреклоненных соберет мировое вече,
все это - хотите? -
сейчас отдам
за одно только слово
ласковое,
человечье.
Люди!
Пыля проспекты, топоча рожь,
идите со всего земного лона.
Сегодня
в Петрограде
на Надеждинской
ни за грош
продается драгоценнейшая корона.
За человечье слово -
не правда ли, дешево?
Пойди,
попробуй,-
как же,
найдешь его!
В.В. Маяковский
А.С.Грин
За рекой
За рекой в румяном свете
Разгорается костер.
В красном бархатном колете
Рыцарь едет из-за гор.
Ржет пугливо конь багряный,
Алым заревом облит,
Тихо едет рыцарь рдяный,
Подымая красный щит.
И заря лицом блестящим
Спорит — алостью луча —
С молчаливым и изящным
Острием его меча.
Но плаща изгибом черным
Заметая белый день,
Стелет он крылом узорным
Набегающую тень.
1909 г.
ПАНИ ИРЕНА
Ирине Н-й
Я безумно боюсь золотистого плена
Ваших медно-змеиных волос,
Я влюблен в Ваше тонкое имя "Ирена"
И в следы Ваших слез.
Я влюблен в Ваши гордые польские руки,
В это кровь голубых королей,
В эту бледность лица, до восторга, до муки
Обожженного песней моей.
Разве можно забыть эти детские плечи,
Этот горький, заплаканный рот,
И акцент Вашей польской изысканной речи,
И ресниц утомленных полет?
А крылатые брови? А лоб Беатриче?
А весна в повороте лица?..
О, как трудно любить в этом мире приличий,
О, как больно любить без конца!
И бледнеть, и терпеть, и не сметь увлекаться,
И, зажав свое сердце в руке,
Осторожно уйти, навсегда отказаться
И еще улыбаться в тоске.
Не могу, не хочу, наконец - не желаю!
И, приветствуя радостный плен,
Я со сцены Вам сердце, как мячик, бросаю.
Ну, ловите, принцесса Ирен!
Александр Вертинский
Иосиф Бродский
24 декабря 1971 года
В Рождество все немного волхвы.
В продовольственных слякоть и давка.
Из-за банки кофейной халвы
производит осаду прилавка
грудой свертков навьюченный люд:
каждый сам себе царь и верблюд.
Сетки, сумки, авоськи, кульки,
шапки, галстуки, сбитые набок.
Запах водки, хвои и трески,
мандаринов, корицы и яблок.
Хаос лиц, и не видно тропы
в Вифлеем из-за снежной крупы.
И разносчики скромных даров
в транспорт прыгают, ломятся в двери,
исчезают в провалах дворов,
даже зная, что пусто в пещере:
ни животных, ни яслей, ни Той,
над Которою — нимб золотой.
Пустота. Но при мысли о ней
видишь вдруг как бы свет ниоткуда.
Знал бы Ирод, что чем он сильней,
тем верней, неизбежнее чудо.
Постоянство такого родства —
основной механизм Рождества.
То и празднуют нынче везде,
что Его приближенье, сдвигая
все столы. Не потребность в звезде
пусть еще, но уж воля благая
в человеках видна издали,
и костры пастухи разожгли.
Валит снег; не дымят, но трубят
трубы кровель. Все лица как пятна.
Ирод пьет. Бабы прячут ребят.
Кто грядет — никому непонятно:
мы не знаем примет, и сердца
могут вдруг не признать пришлеца.
Но, когда на дверном сквозняке
из тумана ночного густого
возникает фигура в платке,
и Младенца, и Духа Святого
ощущаешь в себе без стыда;
смотришь в небо и видишь — звезда.
Январь 1972
Любимые стихи любимого поэта.
Марина Цветаева
Легкомыслие!- Милый грех,
Милый спутник и враг мой милый!
Ты в глаза мне вбрызнул смех,
и мазурку мне вбрызнул в жилы.
Научив не хранить кольца,-
с кем бы Жизнь меня ни венчала!
Начинать наугад с конца,
И кончать еще до начала.
Быть как стебель и быть как сталь
в жизни, где мы так мало можем...
- Шоколадом лечить печаль,
И смеяться в лицо прохожим!
* * *
В гибельном фолианте
Нету соблазна для
Женщины -- Ars Amandi
Женщине -- вся земля.
Сердце -- любовных зелий
Зелье -- вернее всех.
Женщина с колыбели
Чей-нибудь смертный грех.
Ах, далеко до неба!
Губы -- близки во мгле...
-- Бог, не суди! -- Ты не был
Женщиной на земле!
Вы здесь » Sherwood Forest » Литература » Любимые стихи
