К ним опять зашла эта девушка. Лиза? Аня? Антон не помнил, как ее зовут. Леха приготовился благосклонно выслушивать. Кажется, она ему нравилась. Антон вполуха слушал, и, почти не отвлекаясь, наблюдал за Морозовым. Стоило. Леху он очень уважал, многому у него научился, с тех пор, как пришел в этот отдел еще совсем зеленым сопляком. У девушки была довольно странная проблема. Иногда, после окончания рабочего дня, за ее компьютером работал другой сотрудник, некто Поклюев. И на следующий рабочий день после этого компьютер не работал. Леха каждый раз шел разбираться, проводил много времени, шаманил. После чего все работало. До следующего попадания Поклюева за компьютер Ани. Или Лизы. Или как ее там. На этот  раз она доверительным тоном высказывала версию, что каждый раз Поклюев заражает компьютер вирусом. Мол, она видела у него на руках пару странных прыщей. Антон сидел, уткнувшись в монитор и кусая губы. Он изо всех сил старался не заржать. Леха был великолепен. Он слушал все серьезно и невозмутимо, и обещал обязательно подойти и посмотреть, как только у него будет время. Когда девушка ушла, и в коридоре стих стук ее каблучков, весь отдел, не в силах больше сдерживаться, залился истерическим хохотом.
- Где ж они ее такую взяли, а?! – сквозь всхлипы спрашивал Костян.
- Да, раритет! – вынес вердикт Щукин.
- Ребят, а что ж у нее с компом-то? Что там этот Поклюев делает? – удивленно спросил Антон.
- Что он там может делать? Косяки ее подчищает, чего же еще! – объяснил Леха.
- Да, но почему комп-то не пашет?
- Да Поклюев этот – педант, каких поискать. Привычка у него – монитор выключать. А она, включив комп, и не включив монитор, сидит, уставившись во тьму.
И отдел опять разразился хохотом.
- Слушай, Лех… А чего ты с ней так возишься-то?
- Да у меня, Антон, к ней свой интерес. Я вот ее скоро в какую-нибудь кафешку свожу…
- Зачем?
- Да так… Чай, кофе, потанцуем…
- Лех, а ты что, танцевать любишь?
Тут почему-то каждый счел своим долгом хихикнуть.
- Тох, а ты у нас, оказывается, тоже раритет.

Надя и Юля сидели в комнатушке рядом с холлом, и пили чай. У них был перерыв.
- Слушай, Надежда… Ты вот девушка молодая, красивая, интересная. Тебе бы, наверное, замуж...
- Не, спасибо. Я уже там была.
- Да ладно тебе! Подумаешь, один раз неудачно сходила. Да и необязательно замуж. Но вот ты куда-нибудь выбираешься? Может, тебя познакомить с кем?
- Ой, да ну… Не люблю я это, когда знакомят.
- Да ну, ерунда! Слушай, парень есть на примете. Очень симпатичный. Знакомый моего Руслана. Актер, между прочим. И довольно талантливый.
- Ужель сам Безруков? – съязвила Надежда.
- Ну, не Безруков, конечно. Парчевский фамилия.
- Не слыхала.
- Так молодой еще. Ну ладно, что тебе, сложно что ли? Может, у вас все сладится?
- Ладно, посмотрим, - устало отмахнулась Надя. Уж если Юлька захочет кого осчастливить, то легче отдаться, чем объяснить, почему не можешь или не хочешь.

Пожилой мужчина неторопливо и внимательно осматривал экспонаты музея, читал надписи. Фигура с оленьей головой его заинтересовала. «Хорн» - было написано на табличке.
- Простите, а могу я поподробнее узнать об этом персонаже? - обратился посетитель к смотрительнице.
- Сейчас, минуточку. Это Вам с Николаем Михайловичем надо.
Николай Михайлович явился довольно быстро.
- Добрый день. Насколько я понимаю, Вы научный сотрудник музея? Специалист по славянским суевериям?
- Да, именно, - Николай Михайлович назвал себя.
- Кашинцев. Иван Никодимович, - в ответ представился посетитель (кажется, Николай Михайлович слышал его фамилию, но вот где?).-  Мне бы хотелось поподробнее узнать у Вас о вон той фигуре с рогами, оХорне.
И Николай Михайлович начал вдохновенно, но правдоподобно, рассказывать. О славянском боге солнца Хорсе, его брате – боге плодородия Хорне, о котором слишком мало знают исследователи.
Минут через пятнадцать они расстались, посетитель вручил ему свою визитку.
- Большое Вам спасибо. Надо же, как интересно! И ведь кельтский бог Херн (очень созвучное имя!) бог не только леса, но и плодородия! Это потрясающе! Мне, как специалисту по кельтской мифологии, это чрезвычайно интересно! Надеюсь на дальнейшее плодотворное сотрудничество.
Когда за посетителем закрылась дверь, Николай Михайлович взглянул на визитку и остолбенел, так как вспомнил, кто его посетитель. Он был в отчаянии: «Вот ведь влип!»

С тех пор, как Ирка со Светкой вернулись с юга, Евгений не находил себе места. Что-то было не так. Нет, обе они были отдохнувшие, загоревшие. Светка подросла, а Ирка – как будто помолодела. Но стала какой-то отчужденной, что ли. Что там было, на отдыхе-то? Он даже не помнил, когда ездил с ними последний раз. Все время был занят. Ирка любила ездить в сентябре (пока дочка еще не пошла в школу, пользовалась), а в сентябре как раз надо набирать учеников. Да и за Тимом надо присматривать. Ирина, конечно, уже давно намекала, что он уделяет им со Светкой мало внимания. А как? Зарабатывать-то надо. Вечером – ученики, до обеда и ночью – переводы. Утром – поспать. Когда они, еще студенты, только познакомились в байдарочном походе, романтичную Ирку впечатлило то, что он собирался стать астрономом. Собираться-то собирался… Ну, работал бы он сейчас по специальности, как бы они сейчас жили? Не то, что на море съездить – еды приличной купить было бы сложно. Романтика романтикой, а жизнь вносит свои коррективы. Ну, почему она этого не хочет понять? А вчера совсем убила вопросом:
- Жень, а ты не думал о разводе?
- Ир, да ты что!
- Да нет, просто спросила…
«Просто спросила». «Просто» об этом не спрашивают.
- Показал бы ты ей, кто тут главный! Женщина должна знать свое место, - неожиданно вдруг сказал уже знакомый внутренний голос, который с некоторых пор начал приставать к нему.
- Чего-чего?!
- Показал бы ты ей, что ты – главный, говорю! Что это она тобой командует?
- Да ну. Не метод. Я ж люблю ее. Такую, какая есть. Командующую.
- А все равно. Очень тебе стоит показать ей, что ты мужчина. Если хочешь знать мое мнение.
- Не хочу я знать твое мнение. Отстань. Мне переводить надо. Мешаешь.
Он подвинул Тима, который, разлегшись на столе, ухитрился занять хвостом почти всю клавиатуру, и вернулся к переводу.

На кафедре прикладной математики заметили, что доцент Тугарин начал меняться. Причем, в какую сторону – непонятно. Он по прежнему был жестким и принципиальным со студентами, по-прежнему был сух с коллегами. Но почему-то иногда в его прежде совершенно тусклых глазах начал проскальзывать какой-то блеск. Конечно, подобные изменения начали сопровождаться всякого рода слухами среди студентов и преподавателей. Кто-то говорил, что у него роман со студенткой. Кто-то – что с секретаршей ректора. А кто-то говорил, что у него, наконец, умерла любимая теща, которая оставила зятю немалое наследство. Никто не мог поверить, что что-то происходит с Тугариным-Змеем, с которым ничего и никогда не происходило. Кроме лекций, семинаров и тому подобного.

Павел Николаевич поднимался по лестнице пятиэтажки в свою квартиру. У него было очень хорошее настроение, которое не портили даже снующие по всему подъезду кошки, прикормленные его соседкой по лестничной площадке, весьма вздорной теткой, не любящей никого, кроме этих самых кошек. Нет, он ничего не имел против кошек, но запах от их жизнедеятельности не радовал. Но это все мелочи. Кружок исторического фехтования пользовался популярностью, Павел Николаевич работал вовсю, но даже при этом находил время потренироваться дома вечером.

Сегодня уставшая Ольга легла рано, и сразу заснула. Ей снился интересный сон. То ли она в лесу, то ли в замке. То ли она стреляет из лука, то ли в нее стреляют из лука. Со всем этим была связана какая-то тайна, вот-вот все должно было разъясниться, но тут она проснулась. От негромкого, но ритмичного топота соседа сверху. Блин, совсем с ума сошел?! Что он там делает? Верхнего соседа Ольга почти не знала, они встречались редко, и лишь быстро, почти не глядя друг на друга, здоровались. Но от тети Веры, главной сплетницы подъезда, Ольга знала, что живет над ней учитель физкультуры. Последнее время этот топот раздается каждый вечер. Он что, берет работу на дом? Или сам тренируется? Нет, она этого так не оставит. Она отомстит. Надо только придумать, как. А пока еще можно подумать об отпуске. Он нескоро, но просто подумать – можно. Это доставит ей удовольствие. Хорошо бы съездить куда-нибудь, где есть замки. Как же хочется побывать в настоящем замке. Чтобы были пруд, деревья, мох, травы… Травы… в средние века часто лечили травами. Шалфей там всякий, подорожник, валериана… О! А это идея.
Следующим вечером Ольга тихонько поднялась наверх с запиской «Соблюдайте тишину вечером!» и валерьянкой. Добросовестно побрызгала коврик и дверь соседа, и приколола к двери записку. «Ну, кисоньки! Теперь очередь за вами!»

Сказать, что премьера спектакля «Робин Гуд – вольный стрелок» превзошла все ожидания, это ничего не сказать. Олег так и не понял, что же произошло. Дело дошло до финальной сцены, все было спокойно. Восседал шериф со знатью. Стояли связанные разбойники, которых шериф вот-вот собирался казнить, но которые должны были вот-вот чудесным образом освободиться. Ну и, массовка – стражники, крестьяне, горожане. Олег стоял в костюме стражника, с бутафорским мечом, и размышлял о несправедливости судьбы, о своих бессловесных или почти бессловесных ролях, и что ничего он с этим не может поделать. И тут ему страшно захотелось что-то изменить. Ему захотелось закричать, замахать мечом, и начать бороться за себя. Он сам не ожидал от себя этого. Но после того как был зачитан приговор, он вдруг вскинул меч и с воплем «Свободу Робину!» кинулся освобождать от пут Парчевского. Рядом стоящие стражники пытались его остановить, но он увернулся и, угрожая им мечом, двинулся к Малютке Джону и Туку. Откуда-то у него взялась способность сносно фехтовать. И он начал сражаться. Противников оказалось немало. Почему-то против него оказалось довольно много народу – и стража, и крестьяне, и даже Тук. Кажется, он пытался его повалить и схватить. Стражники достали мечи, но сражались ими из рук вон плохо. Они промахивались, попадали по соседям по сцене. Вскоре уже мало кто соображал, с кем бьется. Разбойники атаковали стражу, стража – крестьян и друг друга, крестьяне и горожане – всех, кто подвернется. Вся сцена и часть зала превратились в настоящее средневековое сражение. Олег был счастлив, он упоенно махал мечом и мастерски уворачивался от ударов. Шериф толкнул в бок Робин Гуда: «Сделай же что-нибудь!» Парчевский заорал: «Ко мне, вольные стрелки! Победа будет за нами!». Он пытался еще что-то кричать, но его голос потонул в шуме битвы. Зрители аплодировали стоя.
Когда Олег пришел в себя, все уже кончилось. Напротив сидел Парчевский с фингалом под глазом и разбитой и распухшей губой. «Ну ты даешь, Ванюкин!», - сказал он.
Зрители расходились, довольные. Критики тоже отметили спектакль. Особенно их поразил реализм финальной сцены.

Воспитательнице Ларисе Сергеевне уже которую ночь снились сны про лес. И просыпалась она с какой-то тоской, как будто утратила важную часть своей жизни.

Наталья отправилась рожать. Федор же остался с четырьмя детьми и тещей. С детьми он справлялся превосходно, с тещей было сложнее. Она постоянно находила повод для недовольства. Самым серьезным поводом, как всегда, оказалось количество детей. «Ты совсем замучил Наташеньку! Ну, сколько ей можно рожать!». Как будто не знала, что Наталья очень хотела дочку, и дала себе слово рожать до тех пор, пока не родит девочку. И слово свое она держала. Федор шел по направлению к школе и думал: «Хоть бы девчонка, а?! Так, Егор придет домой после тренировки сам. Сейчас с продленки забрать Илюху. Потом зайти в пятую группу за Мишкой. Воспитательницу зовут Елена Михайловна. А затем – в третью группу за Васькой. Воспитательницу зовут Лариса Сергеевна». На продленке он выслушал, что Илюха дергал за косу какую-то Машу и разбил нос Сереже. От Елены Михайловны он получил только ледяной взгляд. Эх, что скажет ему эта самая Лариса Сергеевна. Васька, хоть и самый младший, в хулиганистости и задиристости братьям не уступит. Федор приближался к участку, где гуляла третья группа. Воспитательница, видимо, узнала его издалека по Илюхе и Мишке.
- Вася! За тобой папа идет!
Васька подбежал к родне, схватил отца за руку. Федор хотел было уже развернуться и поскорее уйти, но сын потащил его в другую сторону:
- Лаиса Сегеевна! А это мой папа!
- Да? Очень хорошо. Очень приятно.
Спокойный взгляд воспитательницы встретился со смущенным взглядом Федора.

- Вставай!
Евгений приоткрыл один глаз, направил его в сторону часов. Половина девятого. Ирка уже уехала на работу, отведя Светку в садик. Но для него – жуткая рань. Можно еще поспать.
- Вставай, говорю!
- Зачем?
- Ну, это… Как там у вас заведено. Умыться, зубы почистить. А потом – выбирай. Пробежка на улице или зарядка дома.
- Да на фига?
- Посмотри на себя в зеркало, поймешь. По молодости, я так понимаю, ты вполне был. А сейчас? Противно же в таком теле!
- А в ухо не хочешь?
- Попробуй! – не сдержал смеха внутренний голос.
На улицу не хотелось. И он выбрал зарядку. Бедолага Тим, посмотрев на хозяина расширенными от обалдения глазами, предпочел забраться на телевизор, посчитав это место относительно безопасным.
- И что? Мне теперь каждый день так?
- Именно! Тебе собой надо заняться как следует. Вообще, почему у вас только один ребенок? Надо бы еще.
-  Может, ты и свечку держать будешь?
- Зачем свечку? У вас же эти, лампочки.
- Слушай, шел бы ты… туда, откуда пришел.
- Да я б с радостью, - кажется, внутренний голос даже вздохнул. - Знать бы как.

Федор шел в школу с невеселыми мыслями. Не впервой, но уж очень он не любил выслушивать все эти претензии. Он считал, что его сыновья ведут себя абсолютно нормально для здоровых, активных мальчишек. Конечно, ему теперь должно быть все равно, он же не Федор! Физруку на его недовольство можно ответить хорошим ударом в челюсть. Однако, неизвестно, сколько он еще тут проторчит, и все это время надо как-то ладить с окружающим миром. Да и не хотелось подводить человека, приютившего его душу. Он-то отправится обратно, а Федьке тут еще жить да жить. С женой, детьми и тещей. Поэтому, встретившись с физруком, он сдержанно поздоровался, скромно сел и начал сосредоточенно изучать узор царапин на полу. Физрук, похоже, мужик был ничего. Сильно наезжать не стал. После обязательной вводной части про необходимость соблюдения дисциплины в школе и уважения учителя, он начал вещать на счет того, что понимает, как трудно справляться с детьми в многодетной семье, да еще и с мальчиками, которым самой природой велено быть активными и подвижными. Федор немного расслабился, это был хороший поворот разговора. Все беседы с педагогами он мог разделить на два типа. Первый – с отношением «Зачем столько рожать, если не справляетесь», и второй - с пониманием. Второй тип ему нравился намного больше, но встречался намного реже. Федор прекрасно понимал физрука. Ему, в конце концов, надо как-то управляться с классом, и если он не будет реагировать на выходки типа Илюхиных, ему придется худо. В общем, разговор закончился тем, что Федор пообещал поговорить с сыном. Мужчины прощались с чувством удовлетворения от соблюдения необходимых формальностей. Иллюзий на счет дальнейшего поведения старшего из средних братьев Кузькиных ни один из них не испытывал. Федор собирался было уже захлопнуть дверь, но решил напоследок спросить про Егора, оглянулся, встретился взглядом с физруком и… тут же заскочил обратно в кабинет, захлопнул за собой дверь.
- Ты?! – произнесли они хором.
- Еще кого-нибудь из наших встретил? – спросил Федор после паузы.
- Нет. Только тебя.
- Значит, нас пока только трое.
- Ну, трое – уже неплохо. Слушай, мне сейчас на занятия уже… Надо бы встретиться втроем, обговорить, что да как.
- Ага. Я в субботу с мальчишками в парк пойду, часика в два. Ты как?
- Договорились.

Так как Олег на встречу должен был прийти не собой, а Парчевским, то решил от его именни повыпендриваться – явиться барышне в гламурном образе. Кое-что из гардероба пришлось даже одалживать. Вырядился – аж самому смешно стало.
Надя пришла на встречу вовремя. Олег окинул взглядом изящную фигурку девушки: «Интересно, она всегда в таком затрапезном виде на свидания ходит? Или ее тоже «уговорили» знакомиться? Так, ладно. Надо будет вести себя повысокомернее, и тогда я ей не понравлюсь. Что и требуется».
В кафе Надя предпочла ограничиться кофе. Олег не знал, что предпочитают гламурные молодые люди, но решил, что зеленый чай с жасмином хоть и противная штука, но образу соответствует. Надя скромно молчала. Олег молчал высокомерно. Так они и сидели, каждый сосредоточенно глядя в свою чашку.
«Разодет-то как! Актер. Видимо, они все такие».
«В принципе, она, наверное, очень даже симпатичная. От своего имени я был бы очень не против с ней познакомиться».
«А мы, должно быть, забавно смотримся. Он – в пух и прах, и я, в джинсиках и без косметики. Вот и хорошо, я ему точно не понравлюсь, и на этом все кончится».
«Нет, все-таки зря я на это согласился. Сижу теперь тут, как дурак. Хотя, это же не я. Это Парчевский. Так что, это Парчевский сидит тут как дурак».
«Интересно, а сколько положено пить кофе при знакомстве перед тем, как распрощаться?»
Одна из официанток обратила внимание другой на странную пару:
- Забавная парочка за столиком в углу! И как «подходят» друг другу.
- Ага. Наверное, с сайта знакомств. Встретились в реале, а им и поговорить не о чем. Теперь думают, как друг от друга отделаться. Домусолят чай-кофе, и разойдутся.
- Да уж. Те еще клиенты. Только столик занимают.
- Ну, мне пора. Очень приятно было познакомиться, - сказала Надежда, отрывая взгляд от уже пустой чашки.
«Интересно, не издевается ли она?» - подумал Олег и посмотрел в лицо девушке.
Через полчаса официантки удивленно смотрели на пару, ужинавшую за столиком в углу. Уже довольно долго эти двое о чем-то увлеченно беседовали.

Николай Михайлович не находил себе места. И все из-за этой ужасной статьи. Статьи, где было написано о Херне и Хорне, и где была фотография его творения. В которой было рассказано, где сделана эта фотография. Он надеялся, что все обойдется, что у Кашинцева не дойдут руки до Хорна. Он ошибался. Теперь был один выход – убрать это чудище из экспозиции и поехать в какую-нибудь этнографическую экспедицию, собирать сказания-легенды. Конечно, по нынешним временам это довольно сложно. Деньги нужны, да и где сейчас найдешь тех, кто может эти легенды рассказать? И зима на носу. Но надо ехать. За свой счет, но ехать. Надо что-то придумать.

Доцент Тугарин с удивлением обнаружил, что помимо погружения в теорию вероятности и испытывания чувства превосходства над студентами, в жизни есть и другие удовольствия. Например, хороший алкоголь. И его начал занимать вопрос, какие же удовольствия есть еще. Он подумал о женщинах. Кажется, в каком-то стихотворении они были перечислены среди удовольствий наряду с вином. Было, правда, ощущение, что кто-то останавливал его: «Слушай, не надо, а? Поверь моему опыту – от них одни проблемы». Но если Тугарин что-то решил, переубедить его было трудно. Одна проблема – у него решительно не было версий, где водятся женщины, куда пойти с ними знакомиться. Дома он нашел невесть как у него оказавшийся старый атлас туриста по Москве, и заглянул в список достопримечательностей. «Места жизни и деятельности В.И.Ленина». Нет, не подойдет. «Памятники архитектуры». Ммм… маловероятно. «Музеи». Вот оно! И решил в ближайший же выходной поехать в Третьяковскую галерею. «Зря! Ох, зря!» - мелькнула отчаянная мысль, но Тугарин от нее отмахнулся.

Прошло уже больше месяца, но их по-прежнему было трое. И ни один из них не мог предложить ни одного реального способа отыскать остальных. Кроме бывать почаще в разных местах, и ждать – вдруг кто еще встретится. У Федора, правда, бывать в разных местах не слишком получалось – семья требовала времени. Теща ворчала. Его встречи с Ларисой и физруком не остались ею незамеченными и неоткомментированными. Как-то в выходной Федор, погруженный в свои мысли, чинил кухонный кран под ворчание тещи, которое воспринимал плохо. Что-то там было про то, что он слишком мало времени уделяет детям и жене, начал встречаться с какой-то теткой и школьным физруком. Резюмировала же она категоричным: «Я точно знаю – у тебя роман!»
- С кем? С физруком? – растерянно спросил Федор.
Теща хотела было возмутиться, но тут невмешивающаяся до сих пор Наталья задумчиво молвила:
- Мам! А, может, тебе самой завести роман?
- В каком смысле?!
- В прямом. С мужчиной познакомиться.
- И где я, по-твоему, должна с приличным мужчиной познакомиться? Хотя, ты этого не знаешь. Вот твой муж – другое дело, у него наверняка богатый опыт романов. Где, а?
- В Третьяковской галерее! – не подумав буркнул Федор, понял свою ошибку, но было поздно.
- Ну, знаете! Если мне в этом доме… - взвизгнула теща и стала лихорадочно куда-то собираться.
- Мам, ты куда? – опешила Наталья.
- В Третьяковскую галерею! – ответила теща перед тем, как выскочить из дома, хлопнув дверью.
Галина Дмитриевна выбежала на улицу. Шел снег. Она планировала пообижаться и прогуляться пару часиков, но было слишком холодно. И она приняла совершенно неожиданное для самой себя решение: «А вот возьму и поеду в Третьяковскую галерею!»

Николай Михайлович зашел попрощаться с музеем. Конечно, он отбывает временно, но все же… Он прикипал к местам, и не любил с ними расставаться. Он долго решался, думал, куда поедет. И вот, все уже решено. Он задумчиво посмотрел на Хорна: «Надо бы тебя убрать в запасник, несчастье ты мое!», и стал выполнять задуманное.

«Интересно, где же остальные?» - думала Надя. – «Может, тоже вот так, по двое встретились, и все. И как их разыскать?». Мысль о том, что кто-то не захочет возвращаться, даже не приходила ей в голову.
- Надь, о чем задумалась? О своем кавалере?– поинтересовалась Юлька. – Слуш, кто-то журнальчик оставил, хочешь глянуть? Тут про средневековые прически. Сейчас вполне кое-что можно использовать.
- Где?
- Да вот! – и Юлька дала ей раскрытый журнал.
Надежда посмотрела, и аж вскрикнула.
- Ой, не на этой странице! Дай я тебе…
- Стой ты! Я читаю!
На странице была фотография Херна. Точнее, некий продукт чьего-то творчества. Но это был Херн. Надежда посмотрела подпись: «Славянский бог Хорн. Изображение в музее народных суеверий в Москве».
- Юль, народу мало, по записи у меня никого нет. Выручай, а? Мне срочно надо!!!!
- Ну ты даешь…
Через четверть часа Надежда, прихватив журнал, рысью выбежала из парикмахерской.
Музей оказался маленьким, Надя очень быстро осмотрела все, что было выставлено в двух комнатках. Херна там не было.
- А где… вот это? - спросила она смотрительницу и показала ей журнал.
- А, Хорн? Так Николай Михайлович его почему-то в запасник понес. Может, подремонтировать хочет? Сейчас я его позову.
Николай Михайлович вышел на зов. Он явно был обескуражен тем, что кто-то еще интересуется Хорном. Он посмотрел на посетительницу и…
А потом он поехал на вокзал сдавать билеты. А Надя звонила кому-то на мобильник с радостной вестью: «Ты не представляешь, кто мне встретился!»

Холодным январским вечером они встретились в хоть и небольшой, но уютной квартире Ольги. Тех, кто не знаком был даже по прошлой жизни, познакомили. Сперва всем было немного неловко, но всем стало проще, когда хозяйка заварила чай и пригласила гостей к столу.
- К столу… Из твоих уст это звучит и интригующе, и устрашающе.
- Боишься?
- Ладно, ладно. Шучу.
- Марион! Сахар передай, пожалуйста.
- Угу, держи.
- Так что будем делать? Нас девять. И все хотим вернуться в свое время. Осталось за малым – найти десятого.
- И как же его искать? Не на Одноклассниках же…
- А что? Это идея. Дать объявление…
- Какое? Он же еще не помнит, кто он. Как мы до встречи.
- Так, может, он уже с кем-то встретился?
- С кем? Мы все тут, и ни с кем он не встречался.
- Значит, остается просто бродить с надеждой встретить его? И ждать?
- Ждать… Вот мы рядом живем, чуть ли не каждый день виделись, а узнали друг друга совсем недавно.
- Получается, надо мало того, что выбираться из дома почаще, так еще и всем прохожим в лица заглядывать? Забавный у нас будет видок, ничего не скажешь.
- Получается, что так… Всем, конечно, не заглянешь, но будем делать все, что можем.
Ничего другого никто придумать не смог. И всем пришлось вернуться к своим делам в этой чужой для них жизни.

Антон начал сдавать зачеты. Дела шли с переменным успехом. От своих он узнал, что самая сволочь – это Тугарин-Змей, препод по терверу. Даже по сделанным заданиям он гоняет так, что мало не покажется. У Антона был свой способ общения с теми, кому он что-то сдавал (а он почти всегда сдавал то, что сделал за него кто-то другой) – держаться непринужденно и при этом не встречаться взглядом. Взгляд может выдать. Но этой заразе Змею было фиолетово, как держится студент. Он срезал Антона на первом же задании, начав гонять по теории, с этим заданием связанной. Антон поплыл, и был выставлен, как выразился этот гад, «до следующего раза, вероятно, не последнего».

Федор гулял с женой и сыновьями. Они шли по набережной, как вдруг заметили Галину Дмитриевну. Но не одну, с ней рядом шел мужчина.
- Ой, Федь, смотри! Мама! И не одна!
- Ага, вижу. Надо же! Только, знаешь, давай повернем в другую сторону. Мне ее и дома хватает.
- Слушай, не ворчи. Она сейчас дома стала бывать реже.
- Видимо, благодаря тому типу, что рядом с ней. Надо же, сморчок сморчком, а туда же. Хотя я ему, конечно, благодарен.
За ужином Наталья поинтересовалась:
- Мам! А что это за мужчина с тобой был сегодня?
- А с каких пор тебя интересует моя личная жизнь? Между прочим, приличный мужчина. Математик, доцент.
- Да где ж ты с ним познакомилась?
- В Третьяковской галерее! – отрезала Галина Дмитриевна, всем своим видом дав понять, что дальше на эту тему разговор она не поддержит.

Лариса Сергеевна везла тщательно закутанный от мороза фикус. Его ей предложила взять сестра соседки, решив, что он слишком разросся. Лариса отказываться не стала, решив, что неплохо будет поставить фикус в группу. Фикус и правда оказался большим. Ноша загораживала обзор, и Лариса Сергеевна старалась идти осторожнее, чтобы не сбивать прохожих, но это не всегда удавалось. При выходе из метро с ней столкнулась пожилая пара, мужчина буквально врезался в дерево. Лариса пробормотала извинения в сторону фикуса, так как именно за ним должен был быть пострадавший. Ей ответила женщина: «Ну что Вы, Лариса Сергеевна! Ничего страшного». Лариса пошла дальше, пытаясь вспомнить, кто же эта женщина. Наконец, вспомнила – это была Галина Дмитриевна, бабушка хулигана Васи Кузькина.

Евгений приехал к знакомому в редакцию. Это был дружеско-деловой визит. Он торопился, и когда заходил, чуть не столкнулся с выходящим мужчиной. Тот, похоже, тоже спешил. Они пробормотали друг другу дежурные извинения, на том и разошлись.
- О! Жень, здорово! Как ты?
- Да нормально.
- Слушай, презабавный у меня тип сейчас был.
- Кто такой?
- Некто Тугарин. Математик. Мы его печатать будем. Это что-то! Помешан на своей теории вероятности.
- А, бывает.
После чего они переключились на другие темы.

Ольга и Павел сидели в кафе. В конце концов, раз для поисков надо почаще выбираться из дома, то почему бы не выбраться в кафе? Они обсуждали, насколько велики шансы встретить десятого. Вспоминали и себя, вспоминали и Федора, в квартире которого Ольге неоднократно приходилось бывать.
- Ой, а знаешь, кто вон за тем столиком, в противоположном углу? Пожилая женщина, с каким-то мужчиной.
- Кто?
- Это его теща!
- Надо же!
- Ладно, не будем на них таращиться, неудобно.

Олег теперь мог не беспокоиться о своей прическе. Он всегда мог обратиться к Наде. Что он и сделал в тот вечер. Заодно он увидел ту самую Юлю, благодаря которой произошла их встреча. Сперва они довольно весело болтали, но потом к Юле пришел клиент:
- Я по записи! Тугарин!
- Да, да. Проходите, пожалуйста.
Вошедший пожилой мужчина был невысоким, тщедушным, и внешне неприметным, но при этом держался очень важно, с апломбом. Надя и Олег поняли, что еще вот-вот – и они расхохочутся. Поэтому старались на Тугарина не смотреть.

Николай Михайлович пришел в институт к своему давнему приятелю. Тот заведовал кафедрой прикладной математики. Они пили чай, Николай Михайлович рассказывал другу о приметах, связанных с разными мифологическими персонажами. Слушатель ему достался внимательный и интересующийся. В дверь постучали, и в кабинет кто-то заглянул:
- Леонид Константинович! Простите, Вы заняты? Когда можно будет обсудить с Вами тематику курсовых работ?
- Через полчасика. Вас устроит?
- Да, да, конечно.
И посетитель убыл.
- Тугарин, доцент моей кафедры, - со вздохом сказал Леонид Константинович. – Мой крест.
- Почему?
- Педант, зануда, абсолютно погружен в свой предмет. Все остальное считает лишним. И, что самое ужасное – полностью лишен чувства юмора.
- Да, тяжелый случай.

Антон все больше раздражался. Все остальное он уже сдал, но вот тервер… Вот уже третий раз он сидит перед Тугариным и отвечает на его вопросы. А тот как будто издевается. «Вы несете полнейшую чушь, молодой человек!» - услышал Антон. И тут он не выдержал. Сейчас он выскажет этой сволочи все, что он о нем думает, прямо в его гнусную морду. Антон поднял глаза и посмотрел на Тугарина. И тут же принялся звонить кому-то на мобильник. «Нашелся! Нашелся! Десятый!» - радостно вопил он.
Не прошло и минуты, как все, кто находился в коридорах института, стали свидетелями очень странной сцены. По институту с удивительной для пожилого человека скоростью бежал доцент Тугарин, по прозвищу Тугарин-Змей, за ними с воплями «Стой! Стой!» гнался какой-то студент. Тугарин же, покидая институт, громко вопил: «Мне здесь нравится! Я хочу здесь остаться! Я здесь остаюсь!»
Антону не дал выбежать из института охранник. Тугарину удалось сбежать. Через несколько часов он, уже собравший вещи, ехал в электричке прочь из Москвы.