Строили мы строили, и наконец построили С почином темы нас )

Итого пока имеем: перевод - Marie, in_love и я, редактура - Midinvaerne.

Глава 1.
Зловещие новости

Над Шервудом занимался рассвет нового дня, утренний туман змеился меж стволов древних деревьев, а Человек-в-капюшоне и его ватага разбойников спали. Робин и Марион расположились чуть поодаль от остальных, и птичий хор, пробуждающий молчаливый лес к жизни, заставил Робина заворочаться и пробудиться.
Он сел, провел рукой по доходившим до плеч светлым волосам и моргнул, окончательно просыпаясь. Потом легонько дотронулся  до плеча Марион  и тихо ее позвал.
Девушка проснулась и тоже села, а Робин, двигаясь бесшумно и проворно, направился туда, где храпели, нарушая лесной покой, Уилл Скарлет, Мач – мельников сын и Малютка Джон, и поочередно потряс каждого, обращаясь по имени: «Скарлет, Мач, Джон».

Веселые Ребята, как их иногда величали (разумеется, когда не слышал Уилл Скарлет) зашевелились, потягиваясь, и медленно поднялись на ноги. Робин тем временем пересек поляну, где был разбит их лагерь, и наконец-то приблизился к месту, где сладко посапывал опальный капеллан шерифа брат Тук.
«Тук», - с этими словами он потряс толстого монаха. Тук что-то промычал и повернулся на другой бок, упрямо не размыкая глаз. Робин встряхнул его энергичнее, но брат Тук продолжал похрапывать. «Проснись же, Тук!»
Монах протестующе застонал и пробудился, по крайней мере наполовину.
Пока остальные потягивались, разминая суставы, Робин обернулся и обнаружил усмехающегося Назира. Сарацин был уже на ногах, и будить его не пришлось.

Внутренний двор Ноттингемского замка наполнился звоном подков о камень – солдаты вывели из конюшен лошадей и принялись их седлать. Повсюду воцарились шум и суета.
Сквозь эту сумятицу пробирался высокий и строго-неприветливый аббат Хьюго. Он без колебаний расчистил себе дорогу локтями и проследовал по ступеням в аскетичного вида башню. В начале подъема ему встретился рослый светловолосый молодой человек, лучившийся высокомерием настолько, что ошибки быть не могло - то был сэр Гай Гизборн, управляющий шерифа ноттингемского. Он спешно спускался по лестнице, на ходу надевая кольчужные перчатки; Гисборн вообще не имел обыкновения медлить. 
- Доброе утро, аббат!
Хьюго проигнорировал молодого рыцаря и устремился в башню столь резво, что полы его одеяния чуть не хлопали за спиной, подобно крыльям взволнованного ворона. Гизборн смотрел  вслед аббату, пока тот не исчез из виду, а потом вернулся к прерванному занятию и поспешил туда, где ему готовили лошадь.
С несвойственной ему торопливостью аббат пересек коридор, ведущий в большой зал; внезапное появление служителя Божия заставило группу солдат расступиться пред ним, словно волны Красного моря пред Моисеем.
Распахнув дверь в конце коридора, аббат спустился по лестнице и прошествовал в главный зал, взывая к шерифу: «Брат! Брат!»
Роберт де Рено, шериф Ноттингемский, восседал нагишом в большой деревянной бадье в дальнем конце зала. Там же были и две служанки, помогавшие ему мыться; мокрые сорочки девушек облегали их юные тела. Две другие девицы грациозно проследовали за аббатом, неся из кухонь кувшины с горячей водой для шерифской ванны.
В ответ на громогласное прибытие шериф вопросительно изогнул бровь: «В чем дело, Хьюго?»
Аббат перешел к сути дела: «Папа Римский отлучил короля от церкви!»
- Тогда ты должен мне десять марок, -  усмехнулся шериф. Несмотря на любезное выражение его лица, Хьюго знал, что корыстолюбие в братце не дремлет и что он всегда стремится упрочить свое положение, строя планы по увеличению угодий и финансового благосостояния.
- Пять марок, брат, - протестующе возразил аббат.
- Десять, Хьюго, - настаивал шериф. – Я уверен, мы условились на десять.
- Это заставит Джона подчиниться вернее, чем интердикт, - произнес аббат, в кои-то веки думая о чем-то помимо денег. – Закрытие церквей не сработало.
- Оно прекрасно сыграло на руку тамплиерам и вероотступническим толкам об Апокалипсисе, - отметил шериф, рассматривая ситуацию с политической точки зрения.
- Что ты имеешь в виду?
- С момента отлучения они, образно выражаясь, стали личной армией папы. Где мыло?
Сбитый с толку неожиданным вопросом аббат Хьюго нашел кусок мыла и передал его брату.
- Я не люблю монахов при мечах и в шлемах, - сказал шериф, намыливаясь и вновь удостаивая вниманием своих миловидных спутниц. – Больше горячей воды, - скомандовал он, - и я поставлю еще десять марок на то, что они создадут уйму проблем сейчас, когда король Джон пребывает … - шериф умолк, временно утратив интерес как к политическим, так и к церковным материям благодаря особо пышным формам одной из служанок, - … вне лона церкви.
В этот момент в беседу вклинился Гизборн: «Барон де Уоррен здесь, милорд шериф. Его сын пропал».
Братья де Рено обменялись взглядами.
- Я принимаю ванну, Гизборн, - раздражение от того, что незадачливый управляющий побеспокоил его именно сейчас, сквозило в интонации шерифа, - и это не то, что я делаю слишком часто. Твои люди готовы?
- Да, милорд.
- Так отправляйся за ним. Посмотрим, отточила ли Нормандская кампания твою смекалку.
Гизборн коротко поклонился и покинул зал, преодолевая лестницу через две ступеньки.
- В чем лично я сомневаюсь, - тихо добавил шериф.
- Значит, исчез еще один юноша из благородного семейства, - произнес аббат, когда его брат вылез из ванны и слуги немедленно захлопотали, дабы шерифу и пальцем не пришлось шевельнуть для того, чтобы высохнуть и одеться.
- К чему раздувать таинственность? Молодежи свойственно влюбляться, влезать в долги, отправляться воевать … Причин могут быть сотни, - шериф обернулся к слуге. – Вина!
- Здесь нечто большее, брат, - возразил аббат, - и ты это знаешь.
Шериф принял поднесенный кубок и тут же протянул его обратно. Слуга выглядел встревоженным, но все же осторожно сделал глоток. Убедившись, что вино не было отравлено одним из многочисленных врагов Роберта де Рено, он кивнул шерифу, отер край кубка белоснежной льняной салфеткой и протянул его своему господину. Лишь после этого шериф сам испил из чаши.
- Меня интересует всего один знатный отпрыск – объявленный вне закона сын графа Хантингдона, и Гизборн как раз занят его поимкой.
- Робин Гуд, - аббат чуть не сплюнул, как если бы слова желчью разлились у него на языке.
Шериф снова хлебнул вина: - Сапоги мне! Второй слуга поднес сапоги и принялся обувать шерифа. – Сын Херна!
Лицо аббата выражало непонимание: - О чем ты, брат?
Шериф прошелся по залу, аббат следовал за ним.
- Так его называют в народе.
- Сыном Херна? Херна Охотника?
- Лесного божества. Повелителя деревьев.
- Языческий вздор! Спятивший старик-отшельник с рогами на голове, - тон аббата недвусмысленно выражал насмешку.

Пока злокозненные братья пересекали зал, оба подумали, но не решились произнести вслух, что какая-то сила защищала Роберта Хантингдона или Робин Гуда, как его теперь называли, от их замыслов. Предрассудки то были или нет, но люди в них верили, и пока они доверяли сыну Херна и защищали его, задача поимки и правосудия над заблудшим наследником рода Хантингдонов все более усложнялась.

Спасиб за перевод, дорогие товарищи! Что-то у меня впечатление, что авторы вдохновились зомби апокалипсисом)) Невинные юноши слышат зов в голове и не могут противостоять)) Прямо песня Кранберис какая-то)) Это случайно не ИРА их зомбирует?))

Глава 2.
ЧЕЛОВЕК БОЖИЙ

       В темно-зеленой глубине Шервуда Робин Гуд и его ватага разбойников молча готовились к предстоящим действиям. Они натягивали тетивы на луки, пристегивали мечи к поясам и наполняли колчаны стрелами.
       Малютка Джон со своей верной дубиной проделал серию коротких резких движений, то ли желая вспомнить, как вообще это делается, то ли изображая виллана, разминающегося перед состязаниями.
       Назир был занят проверкой остроты лезвий двух изогнутых сарацинских мечей. Робин натягивал тетиву, в то время как Уилл Скарлет тщательно смотал вторую - запасную - тетиву и упрятал ее понадежнее.
       Марион, закинув колчан за плечо, прилаживала его поудобнее, чтобы не мешал при ходьбе, а Мач чистил кинжал от следов свиного жира - последнего напоминания о завтраке, сметенном подчистую.
       Робин дождался, когда все будут готовы, и кивнул. Разбойники быстро и бесшумно отправились в путь лесными тропами.

***
       Под торжественными взглядами каменных святых брат Тук взял младенца у матери, смочил палец в купели и поспешно начертил на лбу ребенка знак креста.
       - Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, - так же торопливо проговорил он. Произнесенный им призыв эхом прокатился по холодным стенам церкви, беленым известью.
       Бережно передав окрещенного ребенка матери, Тук взял следующего младенца у другой встревоженной женщины и повторил процедуру: быстро окрестил его, громко произнеся:
       - Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.
       Это дитя также было возвращено матери, и сильным, но добрым рукам монаха тут же препоручили третьего хныкающего младенца.
       Деревенскому священнику, которого с одной стороны придерживал Скарлет, а с другой - Малютка Джон, только и оставалось, что быть пассивным наблюдателем. Его бегающие глазки то и дело останавливались на взявших его в кольцо «телохранителях». Больше он ничего не мог поделать.
       Его паства наблюдала за происходящим молча. Единственным звуком было беспокойное шарканье подошв по полу, когда кто-то из прихожан пытался найти место, откуда лучше видно. Давно уже в эту церковь не набивалось столько народа, даже до того, как папа отлучил короля от церкви.
       - Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, - снова прозвучал голос Тука, и к благословенной пастве Христовой добавился третий ребенок.
***
       Спрятавшись в подлеске близ окраины поселения, состоявшего из глинобитных домов, Робин и Марион изучали подходы к деревне. Марион внезапно сжала руку Робина. «Гизборн!» - прошептала она.
       Робин проследил за ее взглядом. Вдалеке на дороге он разглядел едва видимого Гизборна, ехавшего медленной рысью; за ним следовал отряд солдат. Робин мысленно сделал беглый подсчет, по которому получалось, что семерым разбойникам есть о чем задуматься.
       - Значит, он уже вернулся из Нормандии, - заметил Робин, накладывая стрелу на лук. Тщательно прицелившись, он выстрелил, но не в сторону воинственного помощника шерифа, а в сторону церкви.
       Робин попал точно в цель. Стрела с глухим звуком ударилась о церковный колокол, и тот в ответ зазвенел. Робин и Марион выбрались из укрытия и, пригибаясь, двинулись в сторону деревни.

***
       Услышав звон колокола, отразившийся от стен церкви и заставивший собравшихся внутри вскинуться от неожиданности, Тук, держащий в руках очередного младенца, замер с поднятым для начертания креста на лбу ребенка пальцем.
       Монах бросил обеспокоенный взгляд на родителей малыша, которые выглядели еще более встревоженными, чем он сам, и наскоро проговорил: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа», - присовокупив извиняющимся тоном: «Обвенчаю вас попозже.»
       Все находящиеся в церкви люди разом повалили на выход.
       Назир и Мач стояли у церкви и поторапливали паникующих селян. Мгновением позже появились Малютка Джон и Уилл, которые тащили под руки напуганного священника. Последним из храма показался Тук.
       - Запирай! - крикнул Джон, и разбойники побежали вдоль деревни к лесу.
       Ловя ртом воздух, Тук рылся в сумке в поисках ключа от церкви. Не найдя его, он кинулся обратно. Матери с новокрещенными младенцами поспешили укрыться в домах; взгляды мужчин были прикованы к приближающимся солдатам.
       Не выходя из леса, Робин и Марион кружили вокруг деревни, продолжая следить за Гизборном и его людьми, и за передвижениями своих друзей.
       Оказавшись снова в церкви, Тук бросился к купели. Ключ лежал на краю каменной чаши. Схватив его, он, задыхаясь, опять выбежал наружу.
       К тому моменту, когда Тук снова показался в дверях церкви, остальные разбойники уже подбегали к лесу. Торопясь запереть дверь, охваченный паникой монах не сумел удержать ключ в руках, и тот упал прямо в самую грязь. Подняв ключ, Тук обтер его о свою сутану и наконец потянул за тяжелую церковную дверь.
       Остальные уже присоединились к Робину и Марион, найдя укрытие в деревьях на краю селения. Все взгляды обратились к церкви. Тук еще возился с несмазанным замком, когда Гизборн со своей свитой показался на другом конце деревни.
       У разбойников вырвался дружный вздох облегчения, когда Тук наконец-то справился с замком и бросил ключ священнику, так и стоявшему в оцепенении. Заслышав бряцанье удил и барабанную дробь конских копыт, Тук обернулся и увидел, что сэр Гай Гизборн галопом несется к церкви.
       Не тратя время на размышления, Тук припустил к деревьям, но, не пробежав и дюжины шагов, поскользнулся и упал, распластавшись в грязи.
       Настигший его Гизборн осадил коня; тот встал на дыбы, возвышаясь над тучной фигурой беглого монаха, распростертого на земле. Тук поднял голову и бросил на рыцаря взгляд, полный тревоги и презрения.
       Опасаясь, что лошадь Гизборна может затоптать его, монах поспешно вскочил на ноги. В этот момент его окружили люди Гизборна, и Тук понял, что все пропало.

Отредактировано in_love (2021-09-18 14:09:51)